Однако орки не полезли вперёд очертя голову. Прежде всего они перекрыли выход из пещеры и стали медленно обступать друзей со всех сторон, словно давая им время полюбоваться своей силой. За меченосцами Фолко заметил лучников; и едва те появились и натянули тетивы, из толпы врагов раздался властный приказ:

– Сложить оружие!

– А больше ничего не хочешь?! – в отчаянии заорал Торин, разражаясь потоком самых чёрных проклятий на своём языке.

У Фолко от страха отнялись руки – только теперь он вдруг понял, что это конец, – они окружены, и как теперь отбиваться?

– Погоди, почтенный, – вдруг мягко и рассудительно заговорил Малыш, бестрепетно выступая вперёд, небрежно отодвинув ошеломлённого Торина. – С чего это вдруг нам класть оружие? Меня его тяжесть вроде бы ещё не утомила.

– Ты что, не видишь? – с насмешкой отвечал невидимый предводитель. – Ты полагаешь, мы станем тупить наши добрые мечи? У меня достаточно лучников, чтобы из тебя торчало столько же стрел, сколько волос в бороде вашего Дьюрина! Так что бросай железо и не разговаривай!

– А нельзя ли увидеть, с кем мы имеем честь беседовать? – кротко осведомился Малыш. – Неудобно как‑то, говоришь, а лица не видишь…

Раздался грубый хохот, ряды орков раздвинулись, и вперёд вышел их вожак в доходящей до колен кольчуге, с плоским шлемом на голове и длинным двуручным мечом, резко отличавшимся от оружия его собратьев. Факелы осветили его довольно‑таки правильное для орка лицо, и хоббит понял, что перед ним – один из Сарумановых урукхаев.

– Хотя… Чем кромсать друг друга, давайте лучше побеседуем, – довольно мирно предложил он, несказанно поразив этим хоббита.

Торин же если и был удивлён, то и глазом не моргнул. Его голос, как всегда хриплый в минуту опасности, был твёрд.

– Нам не о чём говорить! – Гном гордо выпрямился, держа наготове топор; лица не было видно под опущенным глухим забралом, на отполированной стали играли багровые блики факелов.

Орк прищурился, его рука в чёрной боевой рукавице лежала на рукояти меча.

– Мы можем принудить вас, но зачем это? – по‑прежнему незлобно сказал он. – Нам нужно кое‑что узнать от вас. Выхода у почтенных гномов нет. Так почему бы нам не поговорить о том о сём и спокойно разойтись?

Раздался громкий ропот в толпе стоявших за спиной предводителя орков; заскрежетало оружие.

– Тихо! – прикрикнул на своих вожак. – Нам нечего делить – по крайней мере сейчас, – продолжал он, поворачиваясь к гномам и хоббиту. – Ещё раз спрашиваю: будете говорить?

Странное чувство охватило хоббита. Свирепая и нерассуждающая ненависть, переполнявшая Торина, стала захватывать и обычно безмятежного Малыша; она же парализовала волю хоббита, и у него недостало сил удержать друга, когда тот в ответ кинул оркам в лицо самые чёрные оскорбления, на какие был только способен гном, чьи предки рубились с орками уже без малого четыре тысячи лет.

Ответом ему был неистовый рёв разъярённых врагов. Прежде чем вожак успел остановить своих, коротко звякнули несколько спущенных тетив, и стрелы высекли быстрые искры на мифрильной броне друзей, бессильно отскакивая от неё и валясь на пол. Взметнулся и упал топор Торина. И с не меньшей быстротой и ловкостью навстречу ему вынесся меч предводителя орков. Железо звучно ударило в железо, противники сшиблись и разошлись, но хоббит успел заметить глубокую зазубрину на мече орка, оставленную выкованным в Горне Дьюрина топором гнома.

Вновь взвизгнули стрелы, выпущенные в безнадёжных попытках поразить Торина. Его топор теперь зловеще свистел, рассекая воздух; оружие крутилось вокруг гнома с такой быстротой, что хоббит мог различить лишь быстрые взблески алого огня, вспыхивающие изредка на стали.