Несколько верховых подъехали к наглухо закрытым по ночному времени воротам починка и стали выкрикивать хозяев. Из‑за тына ответили, спрашивая, что нужно доблестным воинам от мирных поселян; в ответ раздалось – зерна, сена, хлеба и всего, что есть в закромах! Хозяевам предложили самим открыть ворота, пока это не сделали силой.

Однако в починке жили три смелых и гордых рода; и они поняли, что верить пришельцам нельзя, что войско это голодает и что оно возьмет всё, оставив людей умирать медленной и мучительной голодной смертью; и они ответили насильникам стрелами. Но, отбитые из луков и дубьём в двух местах, нападающие ворвались в пяти других. Началась резня…

Нескольких оставшихся в живых охотников заставили таскать из развороченных амбаров мешки с зерном, выгружать тщательно свезённое по лету сено; лошади воинов как безумные рванулись к корму…

Так пал починок, у которого не было даже имени; и его недавние хозяева, которых случайно пощадили меч и копьё, стали рабами Великого Вождя. Почти все родичи говорившего умерли от голода и стужи во время ужасного перехода через заснеженные пространства; и ещё несколько раз он видел, как горели разграбляемые поселения; когда его самого гнали на стрелы и пики отчаянно защищавших своё добро хозяев, он молил об одном – о быстрой и лёгкой смерти от праведной стрелы. Вокруг него падали такие же несчастные, принуждённые покупать свою жалкую жизнь кровью и смертью других, но он был словно заговорённый… Но зато он видел и слышал и под конец дал обет во что бы то ни стало рассказать об этом тем, кто встанет на дороге убийц; им он сможет принести своё покаяние и сообщить добытые сведения.

Он видел Вождя – близко‑близко. И он не мог не трепетать в его присутствии – странная и страшная была в нём сила. Иногда, если в осаждаемом починке защищались особенно упорно, он сам, не обнажая меча, подъезжал к воротам, и тогда у защищавшихся словно руки опускались. А его собственные воины, казалось, забывали про страх, безоглядно бросаясь вперёд. И стало ясно, что именно этот Вождь – причина всему. Не станет его – и у смуты не будет корня, ибо заменить его не может никто. У него есть несколько ближайших подручных, командовавших отдельными частями его отряда; главные среди них – Санделло, страшной силы горбун, и Берель, бывший сотник из королевства Лучников. Воины толковали о надёжном укрывище за лесами Ча и Опустелой грядой и что не всё ещё потеряно, надо только собраться с силами. И ещё он понял, что Вождь разыскивает места падения Небесного Огня, для чего рассылает лазутчиков во все стороны, словно убеждён, что места эти находятся где‑то поблизости. А однажды, посланный рубить дрова в ближайшем лесу, он вдруг увидел Вождя; тот ехал вслед за одним из разведчиков в сопровождении воинов. Из лагеря пригнали десятки рабов, велев копать снег на небольшой округлой поляне, в то время как воины Олмера окружили её двумя широкими кольцами; сам‑то он вскарабкался на высокую ель, откуда увидел обнажившуюся под руками рабов чёрную, выжженную скалу, чёрную глубокую яму на горном склоне… А потом нежданно взвились мечи ближних охранников Вождя, и раскапывавшие яму рабы полегли все, безжалостно зарубленные на месте; а потом Олмер отослал охрану и, оставшись в одиночестве, что‑то долго делал в яме, но было плохо видно, что именно; а когда Олмер вылез из ямы, то рассказчик едва не свалился со спасительного дерева – столь странным показался ему облик Вождя.

– Что‑то слишком многие толкуют нам про этот Небесный Огонь… – мрачно пробормотал Торин. – Вразуми меня Дьюрин, ну зачем ему эта яма?!