– Может, он, а может, и кто другой… – проворчал Торин.

Они спорили ещё долго, но так ничего и не смогли объяснить сами себе. Фолко порылся в мешке, достал давным‑давно не пускавшийся им в дело письменный прибор и принялся за ответ Радагасту. Торин подбрасывал дрова в костёр, Малыш что‑то тихо говорил филину.

Хоббит старательно описал всё происшедшее с ними, потратив на это весь вечер и добрую часть ночи. Когда всё было готово, они тщательно запечатали письмо в ладанку, привязали на прежнее место, и спустя мгновение филин Радагаста бесшумно растворился в ночи.

Наутро они вновь были в сёдлах. Карта давала надежду, что теперь они не будут блуждать вслепую, хотя Дома Высокого не было и на ней. Малыш так загорелся, что уже забыл о своих недавних предложениях идти в Айбор, попивать тамошнее бархатное пиво. Судя по карте, до границы лесных племён, держащих руку Торговой области, оставалось лишь несколько дней пути.

4. Часть 1. Глава 4

Глава 4

Свободные люди

Первая в 1723 году гроза вовсю громыхала и сверкала молниями над весенним лесом. Потоки воды, обрушиваясь с затканного косматыми серо‑чёрными тучами небосклона, немилосердно заливали слабый, едва‑едва шипящий костерок, который друзья тщетно пытались укрыть растянутыми плащами. Было второе мая, и они сделали привал у ворот, сколоченных из цельных могучих – в два обхвата – брёвен. Ворота возвышались прямо посреди лесной чащи ни к селу ни к городу. Никакого забора по обе их стороны не было, створки были распахнуты настежь; похоже было, что распахнуты они уже давненько – успели кое‑где врасти в землю. По верху ворот шла искусно вырезанная на стволе надпись – на всеобщем языке, привычными Даеронскими рунами, и вторая – на языке непонятном и странными знаками. Надпись на всеобщем гласила:

«Путник! Ты вступаешь в землю свободных. Иди с открытой рукой, и Сила лесов да будет благосклонна к тебе!»

– Интересно, – повернулся к Малышу Фолко. – Силой лесов, если помните, в Рохане именовали энтов…

Снег уже почти исчез с дороги, след Олмера угадывался лишь по редким стоянкам его воинства. Всё время друзьям попадались уже довольно старые следы привалов, а сегодня утром они вдруг наткнулись на совсем свежие кострища. Это был, судя по их числу, какой‑то отряд, отделившийся от главных сил и непонятно зачем застрявший в этих местах. Разразившийся дождь с грозой нимало не охладил горячий спор о том, зачем это сделано и что, собственно, следует теперь предпринять.

Пока спорили, гроза кончилась. С отвращением натянув мокрые плащи и хлюпая носами, друзья взгромоздились в сёдла и тронулись. Позади осталась одна лига, другая… На третьей лесные заросли вдруг раздвинулись, дорога выбежала в широкий круг пёстрых полей; на холме в центре Фолко увидел бревенчатые стены и над невысоким частоколом – серые крыши домов. И одновременно услышал лязг мечей, вой и крики. Ударив пятками в бока своих пони, он и гномы выехали на поросший кустарником бугорок, откуда смогли рассмотреть происходящее.

Большой отряд пеших воинов, ощетинившийся копьями, теснил и теснил к лесу небольшую конную рать. В том, кто и откуда эти конные, сомнений не возникло ни на миг: чёрноплащное ангмарское воинство. Похоже было, что арбалетчики невесть уж зачем сунулись было на селянский частокол, показавшийся им, очевидно, таким невысоким. Что произошло после, понять было трудно, но обитатели этого селения ухитрились загнать врагов в узкий коридор, постепенно сужающийся меж двух стен глухого леса, и теперь довершали дело.