– Да я тут погуляла немножко. – Может, потом и расскажу ей о своих приключениях, но не сейчас, ни при моем спасителе от пернатых. – Ты домой едешь?

– Так маршрутка уже ушла! Дуй сюда, нас потом Титов отвезет!

Подруга так орет, пытаясь перекричать музыку, что Макс в курсе нашего разговора с обеих сторон. Жестами и мимикой он показывает, что довезет меня сам, как и договаривались. Любая здравомыслящая девушка ушла бы сейчас к друзьям, а не намыливалась в дорогу с человеком, которого знает не больше часа. Макс удивительно располагает к себе и внушает доверие. Как и любой среднестатистический маньяк. Не боюсь его, но и подстраховаться не мешает, поэтому специально упоминаю про него для Фроловой:

– Даш, я уезжаю. Меня соседи Ивановых подбросят в город.

– Какие соседи? Глаш? Ты там что, по гостям шастала?

– Из дома с забором, что мы видели.

– Ну, смотри сама. Как хочешь. – Чувствую по голосу, что Дашка обижается, что не остаюсь вместе с ней, но тут в приоритете или она, или мама. А если Дашка, то в итоге домашний арест.

– Давай, до завтра, созвонимся, – говорю ей и нажимаю отбой.

***

Мчимся в ночи на большой скорости. Но езда с Максом – одно удовольствие. Не знаю, какой марки его машина, я не особо разбираюсь в них. Похожа на джип, защитной окраски, вроде тех, на каких ездят на охоту. Большой, серьезный, надежный автомобиль. Как и его хозяин. За время нашего недолгого пути и разговоров о кино и погоде я совсем перестаю его бояться. Вернее сказать, я перестаю искать потенциальные причины для своей осторожности в его присутствии, и везет он меня по знакомой дороге и к месту назначения, а не в глухой лес или в промышленную зону.

Мы въезжаем в город, когда я звоню маме, что скоро буду дома и иду вместе с Дашкой и ее отцом.

Макс ухмыляется, когда обрываю связь:

– Маме врать нехорошо.

– А что ей сказать? Что меня везет незнакомец, который меня сбил в придачу?

Трудно считать эмоции за густой растительностью на лице, но видно, что ему неприятен мой пассаж. Некоторое время он молчит, а потом достает из бардачка блокнот и ручку, протягивает мне:

– Пиши.

Записываю под диктовку его номер телефона, послушно отрываю лист и убираю в карман.

– Будет плохо, сразу звони. Покажу тебя хорошему специалисту.

Макс паркуется у моего дома. Повезло, что окна выходят не на дорогу, а то у кого-то был бы инфаркт миокарда, глядя на дочь, выходящую из чужой тачки.

– Спасибо за доставку, – открываю дверь и вдыхаю колючий воздух. Натягиваю поглубже шапку на уши и буквально выпрыгиваю наружу.  С удивлением замечаю, что Макс выходит из автомобиля вместе со мной.

– Провожу тебя, – поясняет он. – Мало ли, что случится в двух шагах от квартиры.

Я пожимаю плечами в знак согласия, надеясь, что домашние сочтут Макса за Дашкиного отца, если будут высматривать меня в окно. Как назло, поскальзываюсь на расчищенном от снега почти до асфальта тротуаре. Макс подхватывает меня, не давая упасть, и так и ведет меня к подъезду, приобнимая за талию.

Психую. Вырваться – не вариант. Другой бросил бы там, на морозе, и дело с концом. А этот ко мне по-доброму, возится, проявляет участие. Зачем обижать, когда практически пришли и сейчас распрощаемся. Но со стороны мы смотримся как влюбленная парочка, и если меня спалят, Фролов точно отпадает как страховка. В обнимку с Дашкиным отцом – еще тот зашквар. Лучше уж со взрослым мужиком. Поглядываю на окна с опаской обнаружить в них маму или бабушку.

Макс поднимается вместе со мной на третий этаж. Мое желание раскланяться еще внизу также отклоняется под эгидой безопасности. С каждым шагом наверх молю Бога, чтобы мама не вышла навстречу теперь, когда я миновала уже почти всю полосу препятствий.