– Я хоть ничего и не решал, но держал руку на пульсе, – сказал Причернобуров. – Поэтому, если желаешь…

– Говорите оба. Так картина будет полней.

Чередуясь, мама и Костя обрисовали текущее положение дел.

С «Красноярским извозом» всё было понятно и кончено ещё вчера. Довольно прибыльный бизнес был развален, но напоследок принёс нам хорошую сумму и очки авторитета. Я был уверен, что слухи разойдутся, и в следующий раз возможные соперники дважды подумают, прежде чем пытаться нас обдурить.

Кроме службы извоза, семья Чернобуровых владела в городе торговыми рядами, места на которых сдавались в аренду. Невысокий, по меркам аристократов, но зато постоянный и надёжный доход – большинство арендаторов снимали одно и то же место много лет.

Ещё одним объектом недвижимости была придорожная гостиница «Орешково» рядом с одноимённой деревней, расположенной между Красноярском и Иркутском. История с гостиницей была мутная: после гибели отца «Орешково» захватил его двоюродный брат, Игорь Чернов. Как ясно из фамилии, он не принадлежал к роду и не пользовался покровительством Лисицы. Но родственные связи оставались, и дядя утверждал, будто Пётр Чернобуров при жизни завещал ему гостиницу.

Он даже предъявил соответствующий документ с подписью отца, и мама не нашла в себе сил побороться за собственное имущество. Хотя сейчас утверждала, что Пётр никогда не упоминал, что завещал «Орешково» кузену. С этим предстояло разобраться.

Кроме всего этого, были ещё кое-какие источники дохода: дивидендные акции и доли в нескольких малых предприятиях. А также сбережения в виде золота, макров, иностранной валюты и артефактов. Большая часть из этого хранилась в банке и легко могла быть конвертирована в деньги.

Главным активом рода был лесокомбинат, носивший немудрёное название «Чернобурский лес». Он располагался далеко от Красноярска, выше по Енисею, возле городка Лесосибирск. Для заготовки мы арендовали у государства обширную лесную территорию, на которой после вырубки были обязаны проводить посадку новых деревьев.

Большая часть леса выкупалась российской короной по заключённому ещё с моим дедом договору. На западе Красноярска была расположена контора, где занимались продажей лесоматериалов частным лицам. Также мы сотрудничали с несколькими мебельными компаниями, которым поставляли фанеру и доски.

В штате «Чернобурского леса» состояло более трёхсот человек и десятки единиц техники: валочные машины, грузовики-лесовозы, тракторы. Комбинат приносил большие деньги, но и вложений требовал немалых. А с момента гибели наших с Константином отцов дела становились все хуже и хуже.

Зарплаты работникам задерживались, техника требовала ремонта, договоры с частными предпринимателями посыпались. Только государственный контракт держал нас на плаву – но и то, на прошлой неделе пришло уже второе уведомление о том, что императорский двор недоволен снижением количества и качества поставок.

Ту долю бизнеса, что мы потеряли, мигом захватил «Пихтовый бор» – наш главный конкурент. К ним же перетекали и недовольные трудяги. Конкурирующим комбинатом владел граф Пихтин. Наши предприятия располагались далеко друг от друга, леса хватало на всех, включая более мелких заготовщиков, но сфера была общей, поэтому соперничество было неизбежным.

«Чернобурский лес» требовалось срочно спасать. Я решил, что полученные вчера от Боровина деньги потрачу именно на это. Надо выплатить задержанное жалованье, починить технику, закупить всё, что необходимо, нанять новых сотрудников на смену ушедшим.