– О Господи, все молчат, как воды в рот набрали! – набросилась на него Элинор. – Надо же что-то делать, чтобы вернуть эту дуреху! Хоть что-нибудь! Не может быть, чтоб это было так уж сложно. У нас ведь в доме целых два Волшебных Языка!

Дариус с ужасом уставился на нее и подавился чаем. Он так давно не пользовался своим даром, что дар этот, наверное, казался ему страшным сном, о котором совсем не хочется вспоминать.

– Ладно, ладно, читать тебя никто не просит, – ворчливо успокоила его Элинор.

О Господи, это взгляд разбуженной совы! Ей хотелось взять Дариуса за плечи и потрясти.

– Читать может Мортимер. Но что читать? Подумай, Дариус! Если мы хотим вернуть Мегги, надо читать что-то о Чернильном мире или, наоборот, о нашем? Я что-то совсем запуталась. Может быть, надо написать что-нибудь вроде: «Жила-была ворчливая, нелюдимая женщина средних лет по имени Элинор, которая любила только свои книги. Так было до тех пор, пока у нее не поселилась племянница с мужем и дочерью. Элинор это очень понравилось, но однажды дочь отправилась в очень-очень глупое путешествие. Тогда Элинор поклялась, что отдаст все свои книги до единой, лишь бы девочка вернулась. Она стала складывать их в большие ящики, и, когда клала последнюю, Мегги вдруг появилась…» О Господи, да не гляди же на меня с таким сочувствием! – рявкнула она на Дариуса. – Я хоть пытаюсь что-то придумать! И потом, ты сам говорил: Мортимер – настоящий мастер, ему дай всего несколько фраз…

Дариус поправил очки.

– Да, всего несколько фраз, – сказал он своим мягким, неуверенным голосом. – Но это должны быть фразы, в которых отражается целый мир, Элинор. Они должны быть сплетены так плотно, чтобы голос не проваливался сквозь них.

– Вот еще! – недовольно фыркнула Элинор, хотя отлично знала, что он прав.

Мортимер как-то пытался почти теми же словами объяснить ей эту загадку: почему не всякая история оживает. Но сейчас ей вовсе не хотелось это слышать. «Провалиться бы тебе, Элинор! – думала она. – Трижды провалиться за все те вечера, что ты просидела с этой глупышкой, расписывая ей, как чудесно было бы жить в другом мире, с феями, кобольдами и стеклянными человечками. Сколько их было, этих вечеров, и как часто ты смеялась над Мортимером, когда он просовывал голову в дверь и спрашивал, нельзя ли для разнообразия побеседовать о чем-нибудь другом, кроме Непроходимой Чащи и синекожих фей».

«Зато Мегги хотя бы знает об этом мире все, что ей может пригодиться, – думала Элинор, утирая слезы с ресниц. – Она знает, что нужно опасаться Змееглава и его латников и что нельзя заходить слишком далеко в Непроходимую Чащу, потому что там тебя могут сожрать, разорвать на части или растоптать. Она знает, что, когда мимо проезжает кто-то из знати, нужно поклониться и что ей пока можно не покрывать волосы, потому что она всего лишь девочка… Черт, ну вот опять слезы!» Элинор утирала их рукавом блузки, когда в дверь позвонили.

Она еще много лет спустя ругала себя за эту глупость – открыть, даже не посмотрев в глазок. Конечно, она была уверена, что это Реза или Мортимер. Ну да. Идиотка Элинор. Какая же идиотка! Она поняла свою ошибку, только когда перед ней уже стоял в дверях незнакомый человек.

Он был небольшого роста, чуть полноват, с бледной кожей и такими же бесцветными светлыми волосами. Глаза за стеклами очков смотрели слегка удивленно, с невинным детским выражением. Незнакомец открыл было рот, когда Элинор высунулась в дверь, но она не дала ему слова сказать.

– Как вы сюда попали? – рявкнула она на него. – Это частное владение. Вы что, не видели знак внизу на дороге?