- Вера может катиться к своему дорогому Максу Янгу и просить порки от него.

- А потом тату на заднице? – оживляется сестра.

- Что-то у тебя сегодня одна актуальная тема, - хмыкаю я.

- Разумеется, - ни капли не смущается Алёна. – А всё знаешь почему? Потому что мы сегодня собирались купить мне нижнее белье, но ты про это благополучно забыла!

Несколько секунд я молча хлопаю глазами, а потом понимаю: черт, правда! У меня действительно вылетело из головы, что сегодня обещала сестре!

- Да, мой генерал! – рапортую я, выпрямляясь. – Добиваю норму и идём! С меня подарок.

- То-то же, - довольно улыбается она и убегает в свою комнату.

Я несколько секунд тупо пялюсь в лист на мониторе, а потом на безумной скорости начинаю стучать по клавиатуре. Норма сама себя не напишет, а если некто Тая Грот не сдаст книгу через две недели, то будет крайне нехорошо.

Есть у меня убеждение: пообещала управиться к дедлайну – управляйся. Можешь-не можешь, хочешь-не хочешь… Никого это волновать не должно.

Не так редки были случаи, когда, опираясь именно на это, я умудрилась выбить дополнительные бонусы в работе. Я соблюдаю сроки, и вы тоже будьте любезны.

Сюжет завернул к отрицательному персонажу. Негодяю. Мерзавцу. Или, как принято у нас говорить, «главгаду». Слова словно сами отлетают от пальцев. Гадов писать всегда легче. Их наделяешь дорогими изъянами, которые притягивают читательское внимание, словно золото - цыганскую гадалку. Негодяев любят больше, чем хороших парней и девочек. Честные и благородные, искренние и справедливые, они в один прекрасный момент могут стать пресными, и читатель направит взор в сторону нахала и преступника, у которого тяжелая судьба, поэтому он стал тем, кем стал. Особенно это любят женщины. Ох уж это наше вечное и неисправимое бабское: «Он исправится, я его переделаю».

Запомните, дорогие мои, переделать человека может только тот, кто вылепил его из небесной глины или сияния звёзд. Ну, или чего другого, выбирайте сами варианты, благо, древние народы так постарались, что выбор огромен. Но не вы. Вы – такая же смертная, как и тот, кого вы вознамерились вылепить заново. Поверьте, ничем хорошим это не закончится.

Я сохраняю нужный эпизод и выключаю компьютер. Слышу, что Алёнка с кем-то тарахтит по телефону. Скорее всего, с Лялей. Ту хлебом не корми, дай поболтать с подругой.

Я быстро принимаю душ, хватаю первое попавшееся платье. Хорошо выглядит, не примялось. И цвет ярко-желтый, один из моих любимых. Так, краситься не буду, и так хороша. А кому не нравится, пусть не смотрит. Волосы собираю и скрепляю заколкой-крабом. Густые пряди она удерживает с трудом, но всё же цепляется зубцами как надо.

- Алёна, я готова!

- Наконец-то. А то я уже хотела помогать, - ворчит сестра, выходя в коридор.

На ней жёлтая футболка и шорты. Начинаем одновременно хохотать. Вот что значит тесная ментальная связь.

Я забываю про Веру, про глупые новости во френдленте, про сроки сдачи рукописи.

На улице так хорошо и тепло. Мы почти всю дорогу смеется, говорим про очередных немцев, в которых умудрилась втюриться моя сестра. Именно немцев, потому что она не может определиться: нравится больше бас-гитарист или барабанщик?

- Бери обоих, - предлагаю я. – Будет лямур де труа.

- Не будет, - уверенно говорит Алёнка, и я с удивлением смотрю на сестру.

Неужто воспитали такую приличную девочку, что она отказывается подумать про секс втроём даже шуточно?

- Почему это? – допытываюсь я, делая вид, что не вижу, как она закатила глаза с фирменным выражением лица: «Тая, отвали со своими дурацкими расспросами».