- Вы мать? Старшая сестра? – спрашивает он, занимая место за столом.

Не такой молодой, как мне показалось сразу. Может, даже мой ровесник. Русоволосый, зеленоглазый, с узкими губами и пронизывающим взглядом. Ощущение, что не человек, а статуэтка из мрамора. Белый халат идеально оттеняет кожу и подчеркивает холод, который можно почувствовать, находясь рядом с этим человеком. У него красивые руки, длинные гибкие пальцы, к которым хочется прикоснуться.

На бейджике написано: «Игорь Васильевич Олейник, невролог».

Понятия не имею, кто в такой ситуации должен со мной говорить. И лучше бы не понимала до конца жизни в безумном желании, чтобы всё были здоровы и не обращались к врачам.

- Сестра, - говорю немного хрипло, губы почему-то не слушаются.

Мне не нравится взгляд зеленых глаз. Всё время кажется, что над обнажённой кожей зависло острое лезвие, которое в любую минуту готово в неё погрузиться, окрасившись кровью.

И цвет… это не зелень травы, это королевский нефрит покойных правителей майя, мозаикой выложенный на погребальной маске. Потому и чувствуется потусторонний холод и немой приговор.

- Пока ничего страшного. Скорее всего, переутомление. Но это может быть началом…

Он расспрашивает меня про Алёнку детально, спокойно, учитывая каждую мелочь. Что-то говорит про вегето-сосудистую дистонию. Советует провериться, предупреждает, что не стоит отмахиваться.

В процессе разговора я почти проникаюсь симпатией к неврологу, сейчас он не кажется таким холодным и отчуждённым, как поначалу.

- Спасибо, - говорю по завершении его речи. – Раньше такого не было. Теперь буду следить. Учеба, нагрузки…

Сама не знаю, что сказать дальше. Чувствую, что меня рассматривают с каким-то немым любопытством, но при этом не рискуют задавать вопросы. А зря. Мог бы и что-нибудь сказать. Почему-то у меня возникает странное ощущение, что с ним мы ещё не раз пересечемся. Игорь Васильевич, не стесняйтесь, поговорите со мной ещё немного. Неважно о чем.

- Неважно выглядите, - неожиданно тихо произносит он, и я невольно вздрагиваю.

Совершенно не ожидала именно такого замечания.

- Пожалуйста, следите за состоянием сестры. Как я понимаю, больше некому. И будет мало пользы, если вы свалитесь в обморок рядом.

- Очень толково сказано, - замечаю я, уговаривая себя выдохнуть и досчитать до десяти.

С языка рвутся не слишком приятные для доктора слова, однако я прекрасно понимаю, что он понятия не имеет про моё общение с Максом Янгом, машины и дурацкий вечер.

- С Алёной всё будет хорошо, - заверяю я и искренне надеюсь, что так и правда произойдет, потому что мой голос звучит куда более уверенно, чем я себя чувствую.

- Откуда у вас кровь? – спрашивает Игорь Васильевич.

Заметил. Хорошо видит. Впрочем, по нему видно, что кровь на моем бедре его хоть и интересует, но не настолько, чтобы играть в рыцаря. И я искренне этому рада. Сейчас не до благородных докторов и чужих мужчин. Лимит по последним я сегодня выбрала.

- Бандитская пуля, - слабо улыбаюсь я. – Но всё уже хорошо.

- Сестры Грот умеют находить приключения на свои головы? – интересуется он, приподняв бровь.

Сказано это таким тоном, что я не знаю, чего мне хочется больше: ударить его или поцеловать?

Пораженная таким коктейлем чувств, я отвечаю что-то совершенно невнятное и уже через несколько минут покидаю кабинет Игоря Васильевича Олейника.

В коридоре Алёнка и Ляля о чем-то спорят. Но, хорошо помня, где находятся, делают это тихо, с едва слышным шипением. Алёна уже выглядит получше. Кажется, приключение с поездкой в больницу на неё особо не произвело впечатления.