— …так вы считаете, что в романах характер лучше раскрывается через внутренний монолог героя? А разве не лучше показывать это через действие? — улыбнулась Летиция, отвечая собеседнику. — Монологи — это же скучно.

— Вы полагаете? А разве в действии можно показать достаточную глубину характера? — Жильбер, казалось, не замечал ничего вокруг, внимательно, и, пожалуй, чересчур пристально вглядываясь в лицо своей собеседницы. — Приведите ваш пример?

Филипп нарочито зевнул и демонстративно посмотрел на часы.

— Мой пример? Извольте — дуэль между друзьями.

— Дуэль? — оживился Филипп, услышав знакомое слово. — Я могу порассказать кое-что о дуэлях.

— Не в этом смысле, — улыбнулась Летиция, — а в том, что… Вот представьте — два друга повздорили по пустячному поводу и решили стреляться. Но потом, спустя какое-то время, каждый из них начал сожалеть о глупой ссоре. Но есть ведь ещё и гордость, и дуэльный кодекс, и никто из них не хочет выглядеть трусом. И как поступить? Отказ от дуэли будет выглядеть малодушием, а не благородством и желанием не причинить вред другу. Тогда как донести своё раскаянье и не показаться трусом? Ведь именно действие, поступок одного из друзей определит здесь исход и покажет духовный рост героя, а вовсе не их внутренний монолог, — она посмотрела на Жильбера и добавила с улыбкой: — Да и вообще про драки и приключения всегда интереснее читать, чем про душевные метания.

— Если вызов принят, то в болото раскаянье! Или дерись, или умри — так поступает настоящий мужчина! От дуэли может отказаться только тряпка, — вклинился Филипп, уловив из речи только то, что кто-то передумал стреляться.

— Ну вот, что я и говорила о… духовном росте, — усмехнулась Летиция и поймала восхищенную улыбку Жильбера.

— А что бы сделали вы? — спросил он, чуть наклоняясь к ней.

— Я? — удивилась Летиция. — В каком смысле?

— Стали бы раскаиваться и отказались бы от дуэли? Или стрелялись?

Она усмехнулась и ответила, похлопав веером по руке:

— Я бы выстрелила в воздух.

— Рискуя быть убитой?

— Ну, такова цена глупости, мсье Жильбер. Выходит, я сама сглупила, выбрав в друзья того, кто стал бы в меня стрелять по пустячному поводу. Доверяя человеку, мы сами даём ему в руки оружие против себя. Так что не нужно доверять недостойным людям, — ответила она с улыбкой.

И в этот момент поняла, что, кажется, совершила новую ошибку. Её намерение не давать мсье Фрессону намёков и надежд на дальнейшее сближение, видимо, тоже провалилось с треском. Пытаясь утомить кузена заумными беседами, она всё говорила и говорила, но попытка избавиться от Филиппа успехом не увенчалась, а вот мсье Фрессон, похоже, был совершенно ею очарован. Он, как пчела, попавшая в блюдце с мёдом, увязал всё глубже и глубже в омутах глаз своей собеседницы и выбираться, казалось, не хотел и вовсе. Он не отводил взгляда, улыбался и старался встать поближе, чем в итоге довёл Филиппа до белого каления.

Один из мужчин был зол, а второй почти влюблён — и первое и второе совсем не входило в планы Летиции.

— Прошу прощения, мсье Фрессон, но я немного устала, — прервала она внезапно их диалог.

— О, да! Конечно! Это я прошу прощения, что настолько злоупотребил вашим свободным временем! — мсье Фрессон тут же подал ей руку и нарвался на тяжёлый взгляд Филиппа.

— Да уж, не то слово злоупотребил! — буркнул тот, хлопая перчаткой по перилам.

— Что вы хотите этим сказать? — прищурился Жильбер.

— Нет, ничего, — раздраженно отмахнулся кузен. — Просто, чтобы часами слушать эту галиматью, надо иметь крепкую задни… ээээ, нервы… крепкие… надо иметь. И у некоторых эти… нервы, видимо, главное достоинство!