Вид у меня был потрепанный, но, похоже, и очень воинственный, потому как Загадаева шагнула назад, широко раскрыла и без того огромные глаза и сделала приглашающий жест в сторону крыльца.

– Ой, Танечка, как вы быстро! Я сама только что подошла, – Катя выбежала с кухни с печенюшкой в руке и не без любопытства принялась разглядывать Сашку и меня, в то время как открывшая нам Света инструктировала нас, где снимать обувь и куда проходить.

– Какая вы грязная, – заметила Катя.

– Больно шустрый оказался, с вас еще двести за испорченную одежду.

– Никаких проблем, – Света взяла кошелек, лежащий в коридоре около зеркала.

Мальчишке я не завидовала, но таковы были условия сделки: представить пред очи нанимающих меня на работу подруг того, кто чинит безобразия и наносит им материальный ущерб.

– Здравствуйте, – робко поздоровался пленный и прошел в комнату.

– Какой воспитанный, – съязвила Света. – Что же ты, такой культурный, воруешь игрушки у маленьких детишек?

– Что нам с ним делать? – недоумевала Катя.

– Доберитесь до его родителей и потребуйте у них возмещения ущерба, – посоветовала я, пересчитывая свой гонорар. – Это самое простое.

Пока клиентки переваривали мое предложение, наступила тишина. Тихий плач заставил нас хором произнести по фразе:

– Перестань киснуть.

– Прекрати этот рев.

– Да будет тебе.

Получилось несколько сумбурно, но по теме. Саша не рискнул продолжать.

С разрешения хозяйки я умылась и привела в порядок растрепавшиеся волосы. Глядя на себя в зеркало, я с огорчением призналась самой себе, что выполнила работу, которая мне абсолютно не по душе. Изловить мальчишку. Разнообразия захотелось. Эх, девушка, девушка.

Желания принимать участие в дальнейшей обработке ребенка у меня не было, и как только чистенькая сорочка, любезно презентованная мне Светой, была заправлена в джинсы, я поспешила распрощаться.

Преодолев на своей «девятке» пару кварталов, я развернулась и поехала обратно. Честно говоря, меня просто загрызла совесть. Не дай бог, наказание, к которому дамочки приговорят мальчугана, не будет соответствовать совершенному проступку и окажется более жестоким.

Ждать пришлось недолго. Вопреки моим мрачным предположениям, юркая фигурка воришки появилась на улице в одиночестве.

«Неужели, заплатив пятьсот долларов, они отпустили его, прочитав лекцию о хорошем поведении?»

Я подъехала к нему и предложила:

– Садись, подвезу?

Мальчишка испугался и хотел было сделать ноги, но затем пришел в себя и замер. Остановилась и я.

– Залезай.

Соблазн покататься был явно велик.

– А вы не повезете меня в милицию?

– Нет.

– Ла-а-адно.

Он забрался на переднее сиденье.

– Тебе куда?

Сашка назвал адрес и, как только мы тронулись с места, забыл обо всем на свете. Вид несущихся машин захватил пацана с головой, и мне пришлось переспрашивать, дабы смысл слов дошел до него.

– Что, поругали и отпустили?!

– Да ну их. Скажу матери, чтобы больше не покупала у них эту дрянь.

Мысли завертелись у меня в голове с чудовищной скоростью.

– Так они тебя знают?

– Еще бы. Каждую неделю порошок приносили. Мать им все деньги отдавала.

– Какой порошок?

– В банках.

Я решила, что эту тему я продолжу наедине с его матерью.

– А что теперь?

– Мамку в больницу положили. Дурой она стала.

Если мать наркоманка, а Катя со Светой перестали поставлять ей зелье потому, что все из нее высосали, то больница – еще не самое плохое продолжение истории.

– Отец у тебя есть?

– Папка с нами не живет. Он каждую неделю приходит, дает мамке деньги. – В десять лет человек уже понимал важность денег.