– Жень, ты сегодня что-то молчишь? Заболела? Заскучала? Повеселить тебя? – Боря, санитар, как заправский мясник, без тени трагизма длинным ножом перерезал реберные хрящи.

– Да, замолчишь тут. Тебе все по барабану – пришел, пошутковал смену и на гульбу. А меня сейчас замотают с этим трупом. Ты ж видишь, кто это? Давай, Пашка, записывай.

«Кожный покров бледный, суховатый, дрябловатый, холодный во всех областях, – диктовала она лаборанту. – Трупные пятна синюшно-фиолетовые, интенсивные, разлитые, расположенные на задней поверхности туловища и конечностей, отсутствуют в лопаточных и ягодичных областях. При надавливании на них пальцем бледнеют и восстанавливают свой цвет через 6–8 минут. Трупное окоченение хорошо выражено во всех исследуемых группах мышц. Волосы на голове седые, редкие, длиной до 2,0 см. Волосистая часть головы и лицо без повреждений. Кости свода черепа, лица, хрящи носа на ощупь целы, веки сомкнуты, глазные яблоки упругие…»

Боря, не останавливаясь, руками, оплетенными наколками с драконами, уже поднимал грудную клетку.

– А нам какое дело до него? По мне, трупы все одинаковые, и моя скромная задача – вам, Евгения Валерьевна, его хорошенечко «подать». Вот, пожалте внутренности осмотреть, товарищ судмедэксперт Холодивкер.

Женя по очереди извлекала органы для описания – тяжелое сердце, ажурные легкие, рыхлую мышцу желудка, темную тусклую печень – они были сильно изношены, видны признаки хронических заболеваний, и причиной смерти могло быть любое. Она уже была готова склониться к версии «общая изношенность организма».

– Старость, вот что его убило, похоже.

– Не старость нас губит, а жадность, дорогая профессорша. Просил у тебя косарь до пятницы – а ты не дала!

– Ты прежний верни сначала, бесстыдник. Голову готовь, я пока перекурю.

Холодивкер вышла, достала сигарету и занялась привычным делом – уговаривать себя, что все смертны, смертны более-менее одинаково, вот вчера человек сидел «в телевизоре» и его обожали миллионы, а сегодня вместо гримеров-режиссеров-операторов и поклонников – только Боря с пилой Джигли, лаборант Пашка и она, Женя Холодивкер.

Но что-то было не так!

Боря уже подключил пилу, надел защитные очки, разрезал мягкие ткани, отогнул, потом быстро распилил череп по линии от уха до уха, снял кость и вынул мозг.

– А теперь – десерт.

– Помолчал бы, а? – Женя рявкнула на Борю, не взглянув.

В норме мозг был светло-серого, с перламутровым оттенком, цвета, но в этот раз Женя увидела плотные кровяные сгустки на нижней поверхности. Пришлось под струей воды осторожно отмывать каждый бугорок, чтобы найти источник такого сильного кровотечения. Казалось, вся кровеносная система мозга в одно мгновение взорвалась, будто ее изрешетили мелкими пулями или прожгли кислотой – множество мелких разрывов сосудов вмиг залили кровью все свободное пространство. Одно уже можно было сказать с уверенностью – смерть Волохова была быстрой.

Она одернула лаборанта.

– Не спи, Пашка, пошла картина маслом: наблюдается обширное субарахноидальное кровоизлияние на нижней поверхности головного мозга. Смерть наступила от попадания крови из субарахноидального пространства в желудочки головного мозга.

Лаборант еле успевал громко стучать по клавиатуре всеми пальцами сразу.

После восьмидесяти лет это было не редкостью – у пожилых людей сосуды истончены, мелкие аневризмы часто не выдерживали и разрывались. «Скорая» в таких случаях доехать не всегда успевала. Но сейчас разрывов было слишком много. Ни одного сосуда в мозге не было возможности освободить, вычленить из кровяной массы, чтобы отослать на анализ. Может, отрезок артерии забрать из шейного отдела?