Не то чтоб я сильно беспокоилась о его здоровье, но до некоторых пор Грин нужен мне живым, поэтому…
- У тебя кровь идёт, - произношу, потянувшись к нему.
Отодвинув ворот рубашки со спины, обнаруживаю источник кровотечения. Заимствую мужской платок и прикладываю к ране. На оказание первой медицинской помощи мой жест вряд ли тянет, но всё лучше, чем ничего. К тому же, благодарности я за свой подвиг и в этот раз не получаю.
- Чёртовы итальяшки, - бормочет Маркус в досаде, сосредоточившись на груде искорёженного обгорелого металла, бывшим когда-то элитным авто.
Не удаётся поинтересоваться чем ему местный народ не угодил. Брюнет резко разворачивается ко мне, а на его устах расцветает злорадная ухмылка.
- А вот теперь ты точно расскажешь кто ты такая, а также кто и зачем тебя подослал, - проговаривает безоговорочным утверждением.
Отреагировать не успеваю. Из лёгких разом вышибает весь кислород. Горло сдавливает безжалостная хватка чужих пальцев.
- И только попробуй снова солгать, цветочек, - многообещающе протягивает Маркус, а в его глазах разгорается хищный огонёк.
От недостатка воздуха голова вновь начинает кружиться. А ещё подсознание очень навязчиво посещают мысли о том, что зря я этого социопата спасла всё-таки…
4. ГЛАВА 4
ГЛАВА 4
Лёгкие жжёт от недостатка кислорода. Однако неумолимый душащий жест англичанина не слабеет. Я цепляюсь за его руку обеими ладонями в жалкой попытке ослабить хватку и вкладываю в умоляющий взгляд, направленный на мужчину, как можно больше искренности. То совсем не срабатывает, поэтому вынужденно закрываю глаза, чувствуя, что тело охватывает слабость, а разум наполняется пустотой.
Но и пропасть в желаемом забвении мне не позволено.
- Говори, - мрачно сообщает Маркус.
Он всё же позволяет мне дышать, слегка ослабив нажим, но так и не отпускает.
Первым делом я жадно хватаю ртом воздух, и стараюсь сосредоточиться на том, что должна ему сказать. Если останусь стоять на своём - уже понятно, чем всё закончится. Грин только что довольно ярко продемонстрировал степень своего исчерпанного терпения. Но и сознаться не могу.
- Я не понимаю о чём ты, - шепчу едва ли разборчиво.
Нет, я не настолько тупая, чтобы вновь испытывать чужую выдержку, которой, по всей видимости, и близко не наблюдается. Просто мне требуется хотя бы немного времени, чтобы продумать дальнейшее. И желательно так, чтобы в этот раз Маркус Грин поверил.
- Не понимаешь, значит… - жёстко ухмыляется брюнет.
Ультрамариновый взор наполняется тяжестью, а по пальцам, до сих пор касающимся моего горла, проходит ощутимая судорога. Ухмылка на чужих устах превращается в злобный оскал. Его обладатель перехватывает меня за ворот куртки и бесцеремонно тащит сначала в сторону обочины, а после к виднеющимся вдали виноградникам.
- Видишь ли, Зои Риверс, - ледяным тоном отчеканивает мужчина, пока лично я начинаю задумываться о том, что мне совсем не хочется быть закопанной среди длинных рядов увядающей зелени. - Чистые американские девочки, когда отчаянно нуждаются в финансовой помощи, чтобы вылечить свою безнадёжно больную сестру, обычно берут займы, работают в две-три смены в какой-нибудь ночной забегаловке или обращаются в благотворительный фонд в поисках поддержки, но никак не продают себя на закрытом аукционе, о существовании которого им знать вовсе не положено, - он резко останавливается и смотрит мне прямо в глаза. - Как правило, тех, кого там покупают, туда приводят наркотики, долги или знакомство с плохими ребятами, но точно не чистая совесть, - делает паузу и склоняется ближе, почти касаясь моих губ своими. - И уж точно они не настолько идеальны, как и их безукоризненная история… - выдыхает едва различимым полушёпотом. - Либо пребывают в полном отчаянии, либо… - снова замолкает, а в глазах цвета тёмный ультрамарин вспыхивает предвкушение, - им это просто-напросто нравится… - звучит совсем тихо. - Ни того, ни другого в тебе нет, цветочек. Ночью тебя тошнило от того, что я с тобой сделал. Но при этом ты спасла мне жизнь, хотя моя смерть была бы самым лёгким путём оставить деньги и при этом избавиться от обязательств по контракту.