Первой жертвой монголов стал замок Аламут, где жил последний исмаилитский «старец» (пир) Хуршах, молодой человек, унаследовавший власть от своего отца. Это был любитель вина и женщин, поощрявший интриги при своем дворе. Он мог бы еще долго сидеть в своем замке, но у него сдали нервы. Узнав, что ему лично обещана жизнь, он явился в 1256 г. в ставку Хулагу. Тот отправил его в Монголию, но Мункэ терпеть не мог изменников и приказал убить Хуршаха в пути.

Другие крепости, как, например, Гирдекух, близ Дамгона, сопротивлялись долго, но в конце концов тоже сдались. Привычка к злодеяниям не воспитывает доблесть. Все исмаилиты, обнаруженные монголами, были убиты.

В январе 1258 г. монгольские войска подошли к Багдаду. Там было много людей, умевших носить оружие, и еще больше денег, чтобы нанять тюрков, бродивших по Ираку, но не было воли к сопротивлению и порядка. Сразу сложилась партия войны и партия мира. Первые вышли на встречу монголам и погибли в бою, вторые, в том числе халиф Мустасим, сдались… и были убиты как трусы 10 февраля 1258 г. Халифат пал. Пятьсот лет он вытягивал соки из всех подвластных ему стран, не обеспечив своим подданным ни мира, ни законности, ни славы.

Христиане Ближнего Востока ликовали. Хулагу подарил дворец халифа несторианскому патриарху. Мечети окропляли святой водой и превращали в церкви. Гетум I, царь Армении, и его зять Боэмунд VI, князь Антиохии, присоединились к монгольскому войску. Множество храбрых добровольцев – армян, сирийцев и айсоров – пополняли монгольские войска, которые теперь катились на Дамаск, Алеппо и Майяфарикин, которые пали, правда лишь в 1260 г., ибо защищались они геройски. Но на открытых пространствах Сирии и Палестины монгольская конница не имела себе равных, и весна 1259 г. застала монгольский авангард у стен Газы.

В Багдаде Хулагу прекратил грабеж и резню на пятый день, желая сохранить город от пожаров. Оставшихся суннитов никто не преследовал, ибо богатства халифа были столь огромны, что удовлетворили и хана, и его сподвижников. Дальнейший грабеж стал просто не нужен, но это не остановило стратегических операций, целью которых был Иерусалим.

Слава хана Хулагу дошла до Италии и Франции. Там его и его супругу сравнивали с Константином и Еленой. Европейцы надеялись, что наконец можно будет забыть о крестовом походе, о взимании на него денег, которые оседали неведомо в чьих карманах, и о бесконечной, давно надоевшей болтовне по этому поводу. Особенно радовались гибеллины, уже потерявшие бо́льшую часть своих позиций, – тому, что происходящее расстраивает папу.

И тут-то «сила вещей» сломалась. Наступило «роковое мгновение», которое длилось чуть больше года. Оно повернуло историю всего континента в новое русло, чего никто не мог предвидеть. 11 августа 1259 г. умер Мункэ-хан.

Поэт A.A. Блок писал: «Жизнь без начала и конца. Нас всех подстерегает случай…» – и советовал ученому «веровать в начала и концы». Ему было легко. В гимназическом курсе история подавалась как цепь более или менее ярких событий, без причинно-следственной связи, причем инициаторами событий считались люди умные и реже глупые, храбрые и трусливые, хорошие и плохие. Вопрос о достоверности исторических данных ставился, но степень верности (верификация) определялась близостью к первоисточнику: считалось, что древний автор врать не будет и, следовательно, самый надежный источник – документ. А ведь они тоже врали, да еще как!

Собственно говоря, такая методика правомочна, но применима ограниченно. Ведь и микроскоп – инструмент полезный, если надо изучать кристалл или бактерию. Но рассматривать в микроскоп большой организм нецелесообразно. Надо найти другие приборы.