Многочисленны эти вопросы «если». Каждый из них имеет свой смысл. А историку нужно понять, почему произошло то или иное событие, какие последствия оно имело. И вследствие чего события пошли тем или иным ходом? И обязательно ли должны были случиться эти события? В исторической науке пока сослагательное наклонение считается чем-то недопустимым, что и ограничивает ее возможности констатацией фактов. Любая постановка вопроса «а что было бы, если…» становится опровержением той мысли, что все случившееся в человеческой истории так и должно было случиться. Было, дескать, предуказано судьбой – неважно, в каких терминах эту предуказанность рассматривать: теологической космологии Августина или философской космогонии Лапласа.

Следовательно, область условного предположения «что было бы…» занимает со все возрастающим интересом ученых и писателей, социологов и журналистов.

С точки зрения глобальных событий XX в. то, что случилось 3 сентября 1260 г. в одной из долин Галилеи, могло бы считаться, а оно и считается так, крайне незначительным и невыразительным событием XIII в. Что о нем могут сказать хроники того века? Было сражение, каких было много.

И мало кому сегодня что-нибудь говорит поворотная по своим последствиям битва в жаркой долине Бекаа на полпути между Баальбеком в Ливане и Назаретом. Битва ознаменовала собой крушение одной могущественной идеи, охватившей Центральную Азию, и оказала воздействие на продвижение европейцев в Леванте и на все дальнейшие успехи и неуспехи их экспансии – попытки утверждения на арабском Востоке. Битва, выигранная силами и оружием степняков-половцев, оказавшихся хозяевами Египта, остановила надолго развитие прогрессивного общества в арабском мире, заставила законсервировать некоторые процессы в мусульманском суперэтносе, имела следствием то, что через два столетия после этого европейцы-наблюдатели начали ставить диагноз: страны ислама отстали и им суждено отставание, пока они не перенимут с Запада культурные достижения.

Битва, о которой идет речь, – сражение при Айн-Джалуде. Она в полном смысле является поворотной датой всемирного масштаба. А почему? Ответить на этот вопрос можно, лишь согласовав взгляд на историю с концепцией этногенеза, причем для этого мы должны начать с тех действующих лиц нашей условной театральной арены – с суперэтнических персонажей, – среди которых первой представляется слово Византии.

1. Византия. Родилась на вероисповедной основе в Передней Азии во II в. н.э. Пережила подъем и надлом своей этнической системы соответственно в V и VI вв. н.э. и находилась к описываемым событиям в инерционной фазе, существуя за счет накопленных богатств и культурных традиций. Возраст суперэтноса – старость.

2. Мир ислама. Возник в VII в. в Аравии и охватил южные страны от Памира до Испании включительно. В XII в. переживал надлом – переход от фазы расцвета (акматической) к фазе инерционной. Былая целостность мира ислама раскололась на отдельные государства. Решающей силой их стали на востоке тюрки, а на западе – берберы. Возраст – болезнь при переломе от зрелости к старости.

3. Романо-германский христианский мир. Возник в результате распада франкской империи Карла Великого в IX в. и составлял многонациональную мозаическую целостность, для которой была характерна борьба пап с императорами Священной Римской империи германской нации. Возраст – молодость.

4. Реликты древнего степного этногенеза, начавшегося в III в. до н.э.: потомки сарматов – аланы, потомки динлинов – куманы, они же – кыпчаки, они же – половцы, потомки кангаров – печенеги на западе и канглы на востоке, и гузы, они же торки. Вне возраста.