– Что скажешь? – снова вторглась в его мысли Леночка, взметнув темные кудряшки.

– Переселяйся. – Он улыбнулся и неосторожно снова глянул в окно.

– А-а-а!!! Я так и знала!!! – Она уловила его взгляд и, конечно же, расценила все по-своему. – Я так и знала, что эта тетка ходит к тебе! Ходит и ждет. Ходит и ждет.

– Ну откуда ты знаешь, чего она ждет? – снова совершенно искренне удивился он. – И вообще, что ты можешь о ней знать, Алена?!

– А ты?! Ты знаешь?!

– Я? Я нет, – сказал он и тут же покраснел, как последний идиот.

– Врешь! – пригвоздила его Леночка и тут же презрительно плюнула в его сторону. – Провалился бы ты к чертям собачьим и с домом своим убогим, и со всей своей лабудой под названием «высокие чувства». Жаль, идти мне пока некуда, а то бы…

– А как же тот дом, что покруче?

Он не хотел ее подначивать. И был бы рад, если бы Леночка скрылась сейчас в ванной, где все еще громыхала забытая стиральная машинка. В ванной или еще где-нибудь, но лишь бы скрылась. Подначил только для того, чтобы увести ее в сторону от глупых подозрений. Но Леночка была той еще штучкой, провести ее было сложно.

– Зубы мне не заговаривай, умник, – фыркнула она, вытягиваясь в полный рост на диване. – Переселюсь, когда сочту нужным. А вот что касается этой дамы… Ты что, следил за ней? Следил, так?!

Чтобы не покраснеть еще раз и не выдать себя с головой, он вскочил с кресла и ринулся прочь из комнаты. Он будет мести улицу, будет полоскать белье, развешивать его потом вкривь и вкось – по-другому не получалось – на бельевых веревках за домом. Будет делать что угодно, лишь бы не находиться сейчас подле этой подлой девки, которая дергала и дергала его за нервы, ворошила и ворошила потухшие угли в его душе. И чего не живется человеку спокойно? Чего надо ей, сказал бы кто?! Дом ее не устраивает? Да, он согласен. Дом старый, обветшалый, но это же временно. И квартира в центре города, где второй год ведется затянувшийся ремонт, имеется шикарная. И мебель туда уже куплена и дремлет под толстым слоем целлофана на мебельных складах. Всего и нужно-то – потерпеть немного. Нет, ее будто демоны раздирают, придирается и придирается. Липнет и липнет с гадкими вопросами. Первый год житья из-за Эллы не давала.

– А ты все еще любишь ее, милый?..

– А ты вспоминаешь ее?

– А она лучше в сексе, чем я, или нет?

– Твое сердце успокоилось? Если да, то почему ты стонешь ночами и зовешь ее по имени?..

И так день за днем и по нескольку раз в день. Разве так можно?!

Тема Эллы сменилась благополучным затишьем в пару лет, теперь вот прицепилась к этой женщине. И чем она ей не угодила?

Ну приходит. Ну сидит и молча смотрит на их дом. Что с того? Тоска, может, душу ее гложет. От безысходности, отчаяния или одиночества ходит она сюда. Да мало ли причин! Он и сам ходил два года подряд к тому пруду, где с Эллой познакомился. Уже разведен был давно, с Ленкой жил, а на пруд ходил. И тоже на скамейку садился и смотрел часами на толстых уток, прикармливал их булками, шикал, когда галдели. Но ведь не уходил, сидел и смотрел. Может, до сего времени ходил бы туда, если бы не Ленка. Выследила, гадина, и такое устроила…

– Прячься от меня, не прячься, – дверь старенькой ванной распахнулась, как от ветра ураганного, и Елена ввалилась в крохотную комнату, – но ты точно за ней следил. Станешь отрицать, снова потащу по врачам, так и знай. Пускай тебя признают сумасшедшим или тихим маньяком. Скажу, что тайно ходишь за женщиной, сильно напоминающей тебе твою покойную супругу.

Пододеяльник, который он только что выполоскал и собирался отжать, выскользнул из рук и упал обратно в ванну, забрызгав недавно поклеенные обои. Нет, это только Ленке могла прийти в голову идея заклеить бумагой стены в помещении, где постоянно сыро. Другой здравомыслящий человек прежде подумал бы, а она…