Драдд сплюнул в траву.

— Шлюха! Поговоришь у меня позже! Я тебя разделаю, как бог черепаху!

— Да ты, я вижу, подготовился, красавчик! — воскликнула Кэтриона, махнув бариттой в сторону его людей. — Целый отряд взял против одной женщины! Не бойся, я без сковородки — лицо тебе не попорчу!

— Сзади ее обходи, — Драдд махнул рукой своим людям, указывая на луг за забором, и добавил: — А ты у нас значит, смелая будешь? Но я тебя проучу! Я тебя так исполосую — мать родная не узнает! Ты думаешь, мы тебя убьем? Нет, сучка, даже не надейся!

— Убьешь? Ты? Когда рак на горе свистнет, красавчик! Ты даже со сковородкой не совладал, куда уж с бариттой! — Кэтриона расхохоталась.

Она его разозлила. Желваки ходили под кожей, он взял кинжал во вторую руку и двинулся медленно ей навстречу, мягко ступая по жухлой пыльной траве.

— Трусишь! — снова усмехнулась Кэтриона. – Вижу, как трусишь.

Драдд сделал резкий выпад, зазвенела сталь. Кэтриона отбила удар и стала отступать к забору, чтобы вывести его на пустырь. Он был силен и ловок. А его выпады точными и резкими, как бросок змеи. Остальные пока не вступали в бой, растянулись в полукруг позади забора и стали оттеснять её к телеге с сеном.

— Чего стоишь, как пень? — крикнул Драдд одному из псов, коренастому бородачу, увешанному амулетами от колдовства. — Сеть тащи!

Они хотят взять её живой.

Вспомнился брактет Гайры и то, что она увидела в его прошлом.

Не дайте Боги попасться к ним живой!

— Трусишь, как девчонка! — воскликнула Кэтриона, раззадоривая противника.

Глаза Драдда сверкали, и ноздри раздувались. Но злость плохой помощник. Ибо самое главное правило в любом бою — равнодушие. Равнодушие к его исходу.

Так учат в Ирдионе. Тебе должно быть безразлично выживешь ты или умрешь.

Один удар, второй удар, шаг влево, шаг назад. Простой расчет. Выпад, еще один, шаг вправо. В голове пусто, только отсчет, словно качающийся маятник. Рыцарь Ирдиона не боится умереть. Он вообще ничего не боится.

«Без любви, без жалости, без страха».

Удар, еще удар, обманный ход, выпад. Есть!

Баритта вошла в бок Драдда. Жаль, что лишь по краю, распорола кожу и немного мышцы. И Кэтриона быстро отскочила.

— Сучка! — взревел Драдд. — А вы чего стоите, болваны?

Она моргнула, на мгновенье увидев Дэйю — вокруг всё пылало алым.

***

Рикард остановился и спрыгнул с лошади.

Устал, да и подпругу подтянуть не мешало, седло стало ерзать, того и гляди свалится. Три дня пути почти без остановок от самой Рокны. Только ночевки да короткие перекусы.

Жирная красная глина Побережья, виноградники и оливковые рощи сменились пшеничными и ячменными полями, вишневыми садами и пастбищами. И чем ближе он подбирался к горам, тем холоднее становилось. Появились пятна лесков и холмы, и к середине третьего дня пути небо затянуло серым. Ветер с востока гнал тяжелые мохнатые облака, рвал желтеющий лист с ясеней и клёнов, и Рикард чувствовал, что к ночи соберется дождь. Не плохо бы и заночевать в приличном месте и выспаться, как следует. А ещё лучше попасть в Лисс, большой город, в который, если постараться, он успеет приехать к вечеру.

Конь ему достался отличный — сильный жеребец рыжей масти, норовистый, но крепкий, хоть и выложил он за него приличную сумму. А седло и сбруя были так себе — подарок от предыдущего хозяина, как говорится: «На тебе, Боже, что себе негоже». Но Рикард тогда торопился и менять их не стал.

А зря.

Он подтянул подпругу и уже было собирался снова вскочить в седло, но на разбитой телегами дороге увидел кое-что любопытное…

Присел, рассматривая отпечаток копыта в густой пыли.