— Подлец! Трус! Скотина! Я найду и убью тебя! — орал соперник, прижимая к разбитому носу бинт, который аккуратно подсунул лекарь, отчего голос его стал гнусавым.

Послали же Боги идиота! Вот никак ему жить не хочется.

Рикард не стал отвечать. Он своё дело сделал — и этого достаточно, он не дурак, чтобы драться с каждым, кто швыряет в сердцах перчатки. Глянул на солнце, его диск уже наполовину погрузился за горизонт, и тени от каменной стены тянулись к ногам.

Нужно торопиться.

— Господа! Имею честь кланяться, — Рикард махнул шляпой секундантам и растворился в наступающих сумерках.

Вскочил на коня и сразу же забыл о дуэли. Его ноздри втягивали тёплый осенний воздух и трепетали, как у гончей. Сегодня он, наконец-то, получит ответы.

Он оставил коня у борделя «Алая роза». Во-первых, там за ним присмотрит бордельный пес, а во-вторых, он пеший привлечет гораздо меньше внимания, а до улицы Мечников всего три квартала — дойдет. К тому же неизвестно, сколько придется ждать, а конь у него приметный — гнедой жеребец эдда́рской породы с белым пятном на груди, для которого он никогда не жалел овса.

Нужный дом был таким, как его и описал Тибальд: скошенный с угла, с зеленой дверью, выходившей на перекресток, над которой висела вывеска — «Аптека Фило». А над дверью балкон с кованой решеткой, украшенной листьями винограда.

В окнах второго этажа горел свет. Сумерки сгустились под кронами каштанов, и Рикард, скользнув тенью, взобрался на каменный забор и заглянул в окно, выходившее на улицу. Увидел человека за столом, усыпанном бумагами. Тот сидел, склонившись низко, и быстро писал, то и дело макая перо в чернильницу.

Рикард его узнал.

Крэд.

И хотя время изменило его черты, он располнел, отрастил бороду и волосы его стали седы по вискам, но он узнал бы это лицо и через сто лет. И рука Рикарда непроизвольно легла на рукоять кинжала.

Рядом, в корзине, стояла баритта, и на каминной полке, лежал нож, близко, чтобы молниеносно достать рукой. В комнате было ещё окно, выходившее на противоположную сторону, во двор. Оно было открыто, и Рикард решил пробраться внутрь через него. Оттуда ближе к столу, да и его никто не заметит со стороны двора, там уже темно, можно подождать, пока Крэд выйдет за чем-нибудь из комнаты, и уж тогда забраться внутрь. Во дворе кто-то возился, гремел котелками, и, спрятавшись за веткой дерева, Рикард остался ждать, пока все лягут спать. Время у него есть, он ждал достаточно.

Улица опустела, последняя повозка протарахтела вниз, а за ней пронеслись кони, где-то в пол квартале от аптеки. Рикард сидел, спрятавшись в ветвях, прислонившись спиной к стене, и разглядывал загорающиеся звезды, думая о том вопросе, который он задаст Крэду перед тем, как убьет его, когда заметил две фигуры, крадущиеся в темноте. Они шли тихо вдоль забора, ступали осторожно и старались быть незаметными. Проникли во двор, открыв калитку своим ключом как раз, когда ушла женщина с котелками, и вошли внутрь тихо, даже собаки не залаяли, а вскоре появились в комнате второго этажа. И в то же мгновенье чья-то рука задернула занавеси на окне, а Рикард спрыгнул во двор. Прошел вдоль бочек и яслей, рядом с которыми, неспешно жуя, стояла корова, и взобрался по другой стене к открытому окну. Цеплялся за щели в каменной кладке и, опираясь ногами о выступавший фриз, добрался до подоконника второго этажа. Дикий виноград сплошь оплетал стену и в некоторых местах прирос к ней настолько, что вполне мог выдержать человека.

Рикард прижался плечом к стене и придвинулся к окну, пытаясь услышать, о чём говорят в комнате, но там была тишина.