– Ну, – требовательно спросил он.
Из всех сотрудников отдела по расследованию тяжких преступлений, с которым мы имели дело, от начальников до подчиненных, лейтенант Роуклифф – единственный, от общения с которым я выпадаю в осадок, и я уверен, что наши чувства взаимны. Он-то уж точно хотел бы видеть меня там же, где и я желал очутиться ему. Поэтому, позвав его, я предоставил право вести переговоры Вулфу.
– Добрый вечер, мистер Роуклифф. Мистер Кремер здесь?
– Нет.
– А мистер Стеббинс?
– Нет.
– Я хотел бы увидеть место, где погиб мистер Вукчич.
– Вы мешаете. Мы работаем.
– Я тоже.
Роуклифф задумался. Он бы с удовольствием приказал парочке помощников отвести нас к реке и утопить, но момент был явно неудачен. Ведь это было совершенно неслыханно: Вулф вышел из дома по делу. Роуклифф понимал, случилось нечто из ряда вон выходящее, и ему было неясно, как прореагирует начальство, если он даст волю своим чувствам. И, конечно, он знал, что Вулф и Вукчич были близкими друзьями. Сделав над собой видимое усилие, он все-таки проворчал:
– Идите сюда, – и подвел нас по тротуару к фасаду дома.
– Конечно, это не окончательный вариант, – сказал он, – но мы думаем, что дело было так. Вукчич вышел из дома один. Он прошел между двумя стоявшими автомобилями, чтобы поймать такси, идущее с западной стороны. Машина, припаркованная во втором ряду примерно ярдах в двадцати к западу – не наемная, черный или темно-синий «форд»-седан – двинулась вперед. Когда она поравнялась с Вукчичем, сидящий в ней человек начал стрелять. Пока не ясно, стрелял ли сам водитель или кто-то рядом с ним. Мы не нашли ни одного свидетеля. Он упал вон там, – указал Роуклифф, – и оставался там. Видите, мы еще не сдвинулись с места. До сих пор нет никаких точных данных. Вукчич жил один на верхнем этаже и когда уходил, с ним никого не было. Ел он, конечно, у себя в ресторане. Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
– Не сходите с тротуара. Мы хотим еще осмотреть мостовую при дневном свете. – И он оставил нас.
Вулф постоял минуту, глядя на то место на мостовой, где упал Марко, затем поднял голову и огляделся. Свет от прожектора упал ему на лицо, и он моргнул. Поскольку впервые на моей памяти он начал расследование убийства с личного визита на место преступления – не считая случаев, когда его вынуждали особые обстоятельства – например, если речь шла о спасении моей жизни, – мне было любопытно, как он будет действовать. Это была уж очень редкая возможность. Вулф начал с того, что повернулся ко мне и спросил:
– Как пройти к ресторану?
Я показал на запад.
– Четыре квартала вверх по Лексингтон-авеню и за угол. Мы можем поймать такси.
– Нет, мы пойдем пешком, – и он потопал вперед. Я последовал за ним, все больше и больше изумляясь. Смерть его старого и самого близкого друга, конечно, потрясла его. Предстояли пройти пять перекрестков, где чудовища на колесах поджидали его на каждом углу, готовые к прыжку, но он шагал, не глядя по сторонам, как будто для него это было естественным и нормальным действием.
Глава 2
То, что происходило в «Рустермане», нельзя было назвать ни естественным, ни нормальным. Швейцар шести футов ростом, с квадратной челюстью, пропустил нас и вдруг выпалил в широкую спину Вулфа:
– Это правда, мистер Вулф?
Вулф пропустил его вопрос мимо ушей, но я обернулся и кивнул.
Мы прошли мимо гардероба. В большой передней комнате, которую нужно было пересечь, чтобы попасть в зал, и которую Марко называл комнатой отдыха, а я – баром, потому что в ней был бар, находились всего лишь несколько завсегдатаев. Время приближалось к половине десятого, поэтому все клиенты были внутри, поглощая куропаток, запеченных в горшочке или седло барашка по-беарнски. Атмосферу помещения, мягкую, приглушенную, создал, конечно, Марко с помощью Феликса, Лео и Джо. До этого вечера я никогда не видел, чтобы кто-то из них, нарушая правила, хотя бы моргнул. Когда мы вошли, Лео, стоявший у входа в зал, заметил нас и шагнул навстречу, затем повернулся, отошел назад и крикнул: