Я молчал. Рекруту не полагается открывать рта.

Господин штабс‑вахмистр Пферц… усмехнулся и полез в карман маскировочной куртки за сигарой. Аккуратно срезал кончик, щёлкнул зажигалкой, раскурил, выдохнул дым – разумеется, прямо мне в лицо. Движения у него были подчёркнуто отточенные, словно раскуривание сигары входило в список обязательных строевых приёмов.

– Разрешаю обратиться, рекрут, – процедил наконец господин штабс‑вахмистр, окутываясь сизым сигарным дымом.

– Осмелюсь доложить, господин штабс‑вахмистр, не могу знать, о чём обращаться! – елико возможно выпучив глаза, отбарабанил я.

– Не можешь знать, швабра крымская, – передразнил меня Клаус‑Мария. – Ну, раз так, то я тебя спрошу. Как будущий твой старший мастер‑наставник. Зачем ты пошёл на имперскую службу, рекрут? Я смотрел твоё досье. Из богатой семьи. Твой папочка мог отваливать тебе на карманные расходы больше денег, чем я получаю денежного довольствия за год. Свобода. Красивые девчонки. Незамутнённое будущее. Старший наследник. А ты идёшь и записываешься в солдаты. Можешь не сомневаться, шкуру с тебя спустят, и не раз. Так на кой тебе этот дьявол, рекрут?

Для меня это вопрос не праздный. Может быть, нам с тобой придётся идти в бой, рекрут. Прикрывать друг другу спину. И я, знаешь ли, не желаю, чтобы мою спину продырявил бы какой‑нибудь паршивый инсургентишка, продырявил бы только потому, что такой вот рекрут, как ты, валялся бы без чувств от страха и с полными штанами дерьма. Вопрос понятен, рекрут? Отвечай!

Теперь отмолчаться я уже не мог.

– Разрешите отвечать, господин штабс‑вахмистр?

– О господи, тупица крымская! Я тебе это приказал уже! Говори давай!

– Осмелюсь доложить, господин штабс‑вахмистр, желаю служить Империи. Испытываю влечение к военной службе. Мечтаю получить офицерский чин. Ведь Империя не делает различий в крови и рождении.

– Прям как по уставу шпаришь, – очередной клуб сигарного дыма. – Оставь это дерьмо девочкам‑вербовщицам. Им паёк отработать сложно. Вот и готовы слушать всякий бред. Только я, Клаус‑Мария Пферцегентакль, не из таковских. Я твоего брата рекрута повидал столько, сколько тебе за всю жизнь не увидеть. И могу сказать, где чушь собачья, а где настоящие слова. Ну, давай, рекрут, колись. Говорю тебе, мне моя спина дорога. Не желаю подставлять её под пули из‑за чьей‑то там глупости, трусости или измены. Говори правду, рекрут. Что тебя сюда понесло?

– Осмелюсь доложить, господин штабс‑вахмистр, старший мастер‑наставник, не имею чести быть наследником неделимого майората, – отрапортовал я. – Мой уважаемый отец счёл за лучшее поставить во главе семейных предприятий моего брата.

– Гм… – прищурился вахмистр. – Уже теплее, рекрут. Уже лучше. Это мы проверим, не сомневайся, так что лучше тебе не врать. Перевод, разумеется, легально зафиксирован, должным образом оформлен в присутствии необходимых свидетелей и всё такое прочее?

– Так точно, господин штабс‑вахмистр!

– А почему же твой почтенный батюшка такое учинил? Оставил старшего сына без гроша в кармане? Ты что, пил? Или в карты играл? Или за девками гонялся?..

– Никак нет, господин штабс‑вахмистр!

– Тогда что же?

– Мой брат отличается большими способностями к ведению дел, господин штабс‑вахмистр. Мне это скучно, господин штабс‑вахмистр. Я не смог бы управлять семейной собственностью на должном уровне, господин вахмистр. А у меня много братьев и сестёр, господин штабс‑вахмистр, девочкам нужно приданое, мальчишек надо определить в хороший университет…

– Во‑во, – проворчал вахмистр. – В хороший университет… богатые, все вы одним миром мазаны. Спасибо его императорскому величеству, у меня о подобном голова не болит. Выслужил имперскую стипендию своим отпрыскам. Ладно, рекрут, будем считать, ты мне ответил. Когда рекруту некуда возвращаться, это хорошо. А что хорошо для «Танненберга», хорошо и для меня. Отбой, рекрут. Можешь сесть вольно. Скоро на месте будем.