Адмиралтейство выдвинуло предложение присоединиться к Франции в морской блокаде марокканского побережья. Черчилль был против. 30 августа он написал Грею: «Если французские корабли направятся к Марокко, то, по моему мнению, мы со своей стороны должны будем передислоцировать наши главные военно-морские силы на север Шотландии, на их базы. Наши интересы – в Европе, а не в Марокко».

Черчилль принялся детально разбираться в том, каким образом Британия может помочь Франции противостоять нападению Германии. 31 августа он обсудил свои идеи с генералом Генри Уилсоном, недавно назначенным начальником оперативного управления Военного министерства. Тот согласился, что «огромное стратегическое преимущество может быть достигнуто, если Британия сумеет перебросить армию в дружественную Бельгию, откуда совместно с бельгийской армией будет угрожать Германии с фланга». Докладывая об этом разговоре Ллойд Джорджу, Черчилль изложил принцип, которым он и впредь будет руководствоваться в международных делах перед Первой и Второй мировыми войнами: «Не ради Марокко и не ради Бельгии я занимаюсь этим страшным делом. Наше участие может быть оправдано только одним: если Францию растопчут прусские юнкера – это будет катастрофа для всего мира и для нашей страны».

2 сентября Черчилль получил письмо от председателя комитета имперской обороны сэра Чарльза Отли с грифом: «Секретно. После прочтения уничтожить». В нем содержались подробности об угрожающей концентрации военно-морского флота Германии в Киле. «Мы ни на секунду не должны терять бдительность», – предупреждал Отли. Черчилль переслал письмо Ллойд Джорджу с комментарием: «Надеюсь, Маккенна не настолько самоуверен, насколько его адмирал лишен воображения». Адмирал – это первый лорд Адмиралтейства сэр Артур Уилсон.

Изучив состояние британского флота в Северном море, Черчилль был сильно разочарован. «Вы уверены, что кораблей, которые у нас есть в Кромарти, достаточно, чтобы противостоять всему океанскому флоту Германии? – задал он вопрос Асквиту 13 сентября. – Если нет, они должны незамедлительно получить усиление. Флот, сосредоточенный в Северном море, должен быть достаточно силен, чтобы без посторонней помощи дать решающий бой германскому флоту. Кроме того, необходимо учитывать внезапные потери от торпедных атак».

Черчилля сильно беспокоила позиция Адмиралтейства. Он спрашивал Асквита: «Вы уверены, что Адмиралтейство осознает всю серьезность ситуации в Европе? Мне сообщили, что в настоящее время почти весь штат в отпусках. Адмиралтейство имеет в своем распоряжении огромные силы. Они только должны быть наготове и грамотно применяться. Одна глупая ошибка – и нам придется заниматься обороной не Франции, а Британии».

Адмирал Уилсон по примеру своих подчиненных собирался в отпуск. Вечером 13 сентября он заявил в Военном министерстве: «Флот полностью готов. Все, что потребуется, – только нажать кнопку, а это может сделать любой клерк». Сообщив об этом Ллойд Джорджу, Черчилль заметил: «Могу сказать лишь одно: я очень на это надеюсь».

Агадирский кризис открыл Черчиллю глаза на сильные и слабые стороны британского военно-морского флота. Он был уверен в своей прозорливости, энергии и способности быстро набрать недостающие опыт и знания, чтобы сделать Британию неуязвимой на море. Намереваясь стать преемником Маккенны в Адмиралтействе, он в первую очередь думал о создании главного военно-морского штаба, по примеру армейского, чтобы учитывать все возможные ситуации в ходе военных действий. Осенью активно обсуждался вопрос, кто должен стать лордом Адмиралтейства. «В целом, – написал Асквит лорду Кру 7 октября, – я считаю, что Черчилль подходит для этого, и рад, что он готов этим заняться».