Точка зрения Асквита лишний раз показывает, что успех организационных изменений не в последнюю очередь зависит от способностей инициатора преобразований отстаивать, объяснять и мотивировать свою позицию в процессе проведения реорганизации.

Деятельность первого лорда Адмиралтейства в парламенте была связана с решением двух основных задач. Во-первых, с пропагандой ви́дения реформ. На важности этой задачи настаивает профессор кафедры лидерства Коносуке Мацуситы Гарвардской школы бизнеса Джон П. Коттер, который заявляет, что «без убедительных и активных форм коммуникации завоевать сердца и умы невозможно».[27] Во-вторых, с борьбой за ресурсы, необходимые для осуществления изменений.

Уинстон Черчилль полностью поддерживал Асквита, понимая, насколько велика роль его взаимодействия с палатой общин в предстоящей модернизации военно-морского флота. Анализируя деятельность своих предшественников – лорда Фредерика Каудора и лорда Эдварда Твидмаута, возглавлявших Адмиралтейство с 1905 по 1908 год, – Черчилль признавал их способности, но при этом отмечал, что одним из негативных факторов их руководства было то, что «ни один из них не был членом палаты общин и не имел возможности провозглашать и объяснять, с расстановкой необходимых акцентов, политику Адмиралтейства, которую палата должна была утвердить».[28]

В одном из своих последующих сочинений британский политик будет цитировать слова крупнейшего немецкого историка Леопольда фон Ранке (1795–1886), автора знаменитой «Английской истории, особенно в XVI и XVII веках», о том, что «важным правилом для морального и политического развития выдающихся личностей является гармоничное и последовательное соответствие деятельности в руководстве ведомством и членством в парламенте».[29]

Насколько важно влияние в парламенте, Уинстон убедился еще в молодые годы. В 1895 году он оказался в числе приглашенных на торжественный прием в Девоншир-хаус, где среди прочих членов правительства присутствовал и заместитель министра иностранных дел Джордж Керзон.[30] Между джентльменами состоялся диалог, который отчетливо запомнился будущему главе Адмиралтейства. Особое внимание он обратил на следующие слова Керзона: несмотря на «незначительность самого поста», его новая должность «дает представительство Министерства иностранных дел в палате общин,[31] а с этим многое связано». Таким образом, Керзон «надеялся не только от стаивать и объяснять внешнюю политику, но и в какой-то степени влиять на нее».[32]

Общение с лордом Керзоном и другими крупными политиками Викторианской эпохи не прошло для молодого человека даром. Со своего первого выступления в парламенте, посвященного болезненному вопросу англо-бурской войны, Черчилль стал заботиться о создании своей репутации и формировании политического капитала; впоследствии он советовал придерживаться подобной линии поведения и другим парламентариям.[33] Теперь же, в 1911 году, речь шла уже не просто о повышении собственного реноме. Отвечать надо было за все ведомство, занимавшее ключевое место в иерархии политических институтов Великобритании, за все проводимые реформы и изменения. Задача была не из легких. «Произносить подобные речи – большое напряжение, – признавался Черчилль, – слишком много различных деталей приходится учитывать, постоянно держа их в голове».[34]

Но потому Асквит и сделал ставку на главу МВД, что тот обладал необходимыми способностями. «Нам чрезвычайно повезло, что у штурвала стоит мистер Черчилль, – напишут впоследствии журналисты