В полнейшем молчании Иван клеил обои, а Люся готовила обед. Мысли женщины скакали от одного к другому, но в голове надолго не задерживались. Похмелье тому способствовало, или что-то еще, Люся не знала. Ей было хорошо уже от того, что она не вспоминала о Толике, или о впустую проходящей овуляции, или… Да, к черту.
– Ваня, иди, мой руки, и садись за стол. – Прозвучало так, будто бы ему было пять лет, а она была его мамочкой. Но, похоже, Иван не возражал.
Господи, как он ел! Ведь одно удовольствие на такое смотреть!
– Еще, Вань?
– Ну, если можно… – Люся метнулась за добавкой, и через секунду поставила ту перед ним. – Спасибо.
Люся, улыбаясь, кивнула. Хороший все-таки мальчик. Сейчас таких не найти. Наверное, потому, что дед воспитывал – старая закалка.
Глава 4
От Люси Иван поехал прямиком к дому. Обычно после работы он всегда заезжал в продуктовый, но тут не пришлось – его накормили сытно и, что немаловажно для холостяка – вкусно. Заслышав, что внук вернулся, из своей спальни высунулся дед.
– Явился.
– Угу. Привет… – пробормотал Ваня, стаскивая поношенные кроссовки.
– Ну, и где тебя черти носили? Суббота ведь!
– Помогал одной барышне. Как твое давление?
– Скачет! Вечно на тебе ездят все, кому не лень! А тебе хоть когда-нибудь помогали?!
– Дед, не начинай…
– Не начинай… – сварливо повторил старик.
– Ты ел? – попытался перевести тему Иван.
– Ел… Разве это еда? В пельменях этих и мяса-то нет. Колбаса резиновая. Молоко – порошок, водой разведенный! То ли раньше было…
Ваня закатил глаза, бросил короткое «Я в душ» и закрыл дверь ванной. С каждым прожитым годом дед становился все невыносимее. Своим брюзжанием и нравоучениями он доводил его до ручки! Хотя, учитывая тот факт, что от природы Ваня был флегматиком, сделать это было, скажем прямо, непросто. Но у деда получалось! Все чаще Иван задумывался о том, чтобы съехать. Снять квартиру – и зажить по-человечески, без ежедневного капанья на мозги и абсолютно необоснованных упреков. Однако, не мог… Может и зря, конечно. Но дед Андрей был единственным человеком, который его самого не бросил. Только благодаря ему Иван не попал в приют, когда мать от него отказалась. Дед не отдал… И уже за одно это парень готов был терпеть его столько, сколько будет необходимо. Положа руку на сердце, он его даже любил. Несмотря на то, что тот был очень холодным, скупым и вредным, а в детстве за любую провинность называл его «черным отродьем»… Но ведь не бросил, воспитал…
Иван специально задержался в ванной подольше, в надежде, что дед вернется к себе и перестанет его донимать. Надоело его: «А вот раньше…» – сил нет! Если верить деду, раньше всем жилось на удивление хорошо. Странное дело, учитывая пустые полки в магазинах и отсутствие каких бы то ни было свобод. Подобную «романтику» Ваня абсолютно не понимал. Он вообще склонялся к мысли, что все те, кто тоскует по советскому прошлому, на самом деле просто ностальгируют по своей молодости, оставшейся в нем. Только и всего.
Иван обмотал бедра полотенцем и вышел из ванной. Дед, как будто только его и поджидал, вышел в коридор:
– Бабке нужно было памятник поменять! Был сегодня на кладбище – совсем покосился!
– Поменяем. Не сейчас же… Весной.
– А надо было осенью! Сентябрь теплым был.
– Ты ведь мне ничего такого не говорил…
– Матери твоей сказал… – буркнул дед.
– Ну, и зачем? Знаешь ведь, что толку не будет…
– Знаю… Вырастил, на свою голову. Стакана воды не принесет… Вот тебе и детки! А мне, сразу говорю, как скопычусь, никаких памятников не ставь. Не трать деньги понапрасну. Мне-то там, в сырой земле, все равно будет…