Настойч сунул телеграмму в карман и положил бритву на место. Теперь самоубийство казалось несколько преждевременным. Сначала надо выяснить, чего хочет Гаскелл.

В главном административном корпусе Бюро межпланетных путешествий и поселений Настойча без задержки впустили в личный кабинет Уильяма Гаскелла. Заместитель директора по кадрам оказался рослым седым человеком с резкими чертами лица; он излучал радушие, которое Настойч счел подозрительным.

– Садитесь же, садитесь, мистер Настойч, – сказал Гаскелл. – Будете курить? Не хотите ли выпить? Страшно рад, что у вас нашлось время.

– Вы уверены, что обратились по адресу? – спросил Настойч.

Гаскелл бегло просмотрел досье, лежащее у него на столе.

– Сейчас выясним. Антон Настойч; возраст – тридцать четыре года; родители – Грегори Джеймс Настойч и Анита Суоонс Настойч из Лейктауна, Нью-Джерси. Правильно?

– Да, – подтвердил Настойч. – И у вас есть для меня работа?

– Вот именно.

– Оклад двадцать тысяч в год и льготы?

– Совершенно верно.

– Не скажете ли, в чем заключается эта работа?

– Для этого мы здесь и сидим, – жизнерадостно ответил Гаскелл. – Освоители, знаете ли, – это люди, которые устанавливают контакты с другими планетами, первые поселенцы, которые собирают все жизненно необходимые сведения. Я считаю их Дрейками и Магелланами нашего века. Думаю, вы и сами согласитесь, что это блестящее предложение.

Настойч побагровел и встал:

– Если вы кончили издеваться надо мной, то я пошел.

– Что?

– Это я-то – внеземной освоитель? – проговорил Настойч с горьким смехом. – Не пытайтесь меня разыгрывать. Я читаю газеты. Мне известно, кто такие освоители.

– Кто же они такие?

– Цвет Земли, – выпалил Настойч. – Самый здоровый дух в самых здоровых телах. Люди с мгновенной реакцией, способные разрешить любую проблему, справиться с любой трудностью, приспособиться к любому окружению. Разве не так?

– Видите ли, – разъяснил Гаскелл, – было так – в начальном периоде освоения планет. И мы позволили такому стереотипному представлению укорениться в общественном сознании, чтобы привить доверие к нашей организации. Однако в настоящее время этот тип освоителя устарел. Для людей, которых вы описывали, есть уйма других дел. Но отнюдь не освоение планет.

– Разве вашим сверхлюдям оно не под силу? – спросил Настойч с легкой насмешкой.

– Ну что вы, конечно, под силу, – ответил Гаскелл. – Здесь нет никакого парадокса. Заслуги первооткрывателей остались непревзойденными. Эти люди только благодаря своему упорству и силе воли ухитрились выжить на всяких планетах, где существовала хоть ничтожная возможность жизни. Планеты требовали от них полной отдачи всех духовных и физических сил, и, выполняя свой долг, эти люди творили чудеса. Они навеки вошли в историю как памятник выносливости и приспособляемости homo sapiens.

– Почему же вы их больше не используете?

– Потому что изменились земные проблемы, – заявил Гаскелл. – Поначалу освоение космоса было подвигом, достижением науки, мерой обороны, символом. Но эти дни миновали. Катастрофически росла перенаселенность Земли. В сравнительно пустынные земли Бразилии, Новой Гвинеи и Австралии хлынули миллионы… Однако бурный рост населения вскоре помог заполнить и эти земли. В крупных городах дошло до паники среди населения, разразились Субботние бунты. А население в связи с успехами гериатрии и дальнейшим резким снижением детской смертности неуклонно росло.

Гаскелл потер лоб.

– Неприятное было положение. Однако этические проблемы, связанные с приростом населения, меня не касаются. Мы здесь, в Бюро, знаем только одно: необходимы новые земли, да побыстрее. Нам нужны планеты, которые, не в пример Марсу и Венере, в кратчайший срок перешли бы на самоснабжение. Местности, куда можно перебросить миллионы людей, пока ученые и политические деятели не наведут порядок на Земле. Мы должны в кратчайший срок начать колонизацию новых планет. А это значит, что нужно ускорить процесс начального освоения.