Но неужели этот инстинкт может так сильно влиять на поведение людей, что они готовы убить супругу или безвинную старушку, лишь бы доказать свое превосходство? А главное, перед кем им демонстрировать свое иерархическое превосходство? Жена, которая заведомо слабее мужа? Или один парень, против толпы подростков?

В первую очередь, оценка происходит внутри головы. Чужие люди живут у нас в голове. И нам не всегда важно в моменте иметь внешнего наблюдателя, чтобы он оказывал на вас воздействие. Мы пририсуем к ситуации мнение абстрактного окружающего, который оценит наше поведение, даже если мы находимся в одиночестве или наедине с партнером. Что о нас подумают, когда узнают, что нам изменили, или, что за столом близкий друг, или даже брат, назвал человека низким словом, которое он считает слишком непотребным в свой адрес и, по его мнению, должен поквитаться за это. Иногда причиной жестокости становится желание заработать некий авторитет за содеянную жестокость – она мне изменила, я ее так и так; он меня оскорбил, а его …

То есть, все так или иначе, сводится к оценке нами ситуации исходя из культурного и морального аспекта конфликта. Поэтому даже если физически свидетели отсутствуют, даже если потенциальный конкурент близкий и важный человек, люди теряют самообладание потому, что считают недопустимым поведение этих людей по отношению к себе, что нарушает их самоуважение и уважение в глаза вымышленного наблюдателя, который потом возможно узнает, что в данной ситуации человек не ответил на оскорбление, измену или иное проявление неуважения.

Есть ряд людей, которые с детства окружены некими понятиями криминального мира, что формирует их стремление попасть за решетку в определенных обстоятельствах – то есть именно за авторитетное преступление. Так совершая акт жесточайшего насилия, они рисуют в голове – как в колонии будут почтенно называть свою статью (например, убийство вызывает определенный уровень «уважения», когда человек садится в тюрьму). Понятно, что и тут ситуация отличается одна от другой и всегда есть контекст. Но все это, при наличии здоровой психики, сводится к принципу иерархического построения отношений.

Природа наделила нас эмпатией, и на деле ее намного больше и чаще можно встретить в мире, если объективно не подчеркивать только негатив и агрессию. Людей чаще пропускают на дорогах, конфликты остаются сглаженными, а в момент отсутствия прямой угрозы большинство не примут боевую стойку и не будут причинять увечья. После того, как один человек видит, что другому больно или сложно, эмпатия в какой-то степени дает ему понять, что в ситуации нужно что-то менять: разнять, оттащить, помочь, или принять и простить.

Но если вдуматься, то ведь именно эмпатия, которая позволяет людям понимать, что сопернику или оппоненту больно и плохо, также позволяет понять, что нанесение увечий является неким правильным для индивида поведением, когда целью ставится именно эту самую боль и страдание причинить. То есть вместо того, чтобы остановиться и помочь страдающей стороне, видя его боль, получается некое подкрепление правильности причинения боли. Именно это и является основной наклонностью садизма. Человек понимает, что оппонент страдает и что он испытывает, и при этом ему от причинения жестокости кажется правильным его поведение – он ведь наказывает его. А степень причинения вреда он регулирует уже сам, пока не сочтет нужным остановиться (снова иерархия). То есть доставленные страдания, он считает полновесным искуплением вины. Либо же чувствуя, что жестокость может привести к необратимым последствиям (смерть или близкое к тому состояние) – за что наступит неминуемое наказание – это послужит стоп-фактором.