Вот это и есть красная пропаганда. И если бы ее еще умным и добрым словом подкрепить, кто б тогда к белым примкнуть вздумал?..

А чего ж ты, Игорек, не подкрепил? Ведь мог же, мог! Легенду свою замечательную бережешь? Грош ей цена, если будешь ходить по земле наблюдателем…

Вечером, когда стемнело и профессор, вдосталь наговорившись с хозяином о высоком смысле крестьянской жизни, собрался на боковую, Пеликан поманил Игоря.

– Выйдем-ка…

Вышли. Встали у крыльца. Пеликан осмотрелся кругом – никого. Дверь в избу поплотнее прикрыл.

– Ты вот что… – начал, запинаясь, что было не очень-то в духе Пеликана, краснобая и балагура, каким его знал Игорь. – Парень ты вроде правильный, ехали бояре, толковый парень. Разговор наш мы еще продолжим, время будет. А пока ты помочь мне должен, рассчитываю я на тебя, давно присматриваюсь, прицениваюсь…

– Приценился? И почем я нынче?

Хотел того или нет, случайно вышло, а сердитой своей репликой вернул Пеликану вдруг пропавшую у того уверенность. Он хохотнул даже:

– В базарный день поторгуемся. Не продешевим, не бойся. А дело слушай, рот захлопни, уши раскрой. Я сейчас уйду, надо мне, а вы ночуйте. Спокойно здесь. Поутру в город тронетесь – тут близенько, к полудню дойдете. Так вот. Запоминай адрес: Губернаторская улица, дом четырнадцать. Хозяйка – Сомова Софья Демидовна. Запомнил? Повтори.

Игорь повторил, но не утерпел и спросил:

– Зачем мне это?

– Тебе, пожалуй, на будущее сгодится, а мне сейчас треба. Найдете со стариком этот дом, вызовете хозяйку, скажете: Гриша прислал. Она вас пожить пустит.

– Нам не жить надо. Переночевать – и в дорогу.

– Придется пожить. – Голос Пеликана стал жестким, колючим. – Вспомни серебряных орлов и пойми: надо. Кстати, в городе как раз они и обретаются. Весь полк в полном составе. Так что будьте с профессором осторожны.

– Делать-то что?

– Делать?.. Найдется дело… Рассчитываю на тебя. Жди: посвистят тебе с улицы, покличут. Скажут: привет от Григория Львовича. И все объяснят.

– А хозяйка?

– А что хозяйка? Хозяйка – женщина добрая, она моей матери родней приходится, седьмая вода на киселе. Но кто я такой – не знает.

Сам подставился, сам и получай.

– А кто ты такой, Пеликан?

Тот усмехнулся, уже невидный в темноте, спустившейся на деревню внезапно и сразу, почти без сумерек.

– Пеликан – птичка вольная, теплолюбивая, она и осенью весну чует. Видал у Брема: нос у нее какой? А у меня не меньше… – Протянул из темноты лапищу, похлопал по плечу, Игорь аж качнулся. – Все будет, как ты хочешь, Игорек. А иначе сказать: как надо. Не все ж орлам летать, ехали бояре, надо и пеликанам место уступить. Ну, бывай! Профессору мои наилучшие…

– Погоди!.. – почти крикнул Игорь. – А ты-то сам появишься или как?..

И услыхал уже вроде издалека:

– Куда ж ты теперь без меня….

Что говорит школьный учебник истории о событиях гражданской войны в восемнадцатом году? Стыдно – до чего мало и второпях. Так, общие факты почти без комментариев. Ни Ключевский, ни Соловьев, ни тем более Костомаров до этих времен не дошли. А жаль: они умели интересно писать.

Факты, факты, факты…

Хороший историк находит их, суммирует, и конечный анализ его точен и убедителен. Хороших историков готовят, к примеру, на истфаке в МГУ. А кто, скажите, проанализирует психологию людей, ну, хотя бы тех, кто сражался в Гражданскую? Хотя бы того комиссара, которого казнили в Ивановке?

Психология – дело литературы, а литература, увы, не столь точна, как история. С другой стороны, сказано: «Над вымыслом слезами обольюсь». А впору над правдой слезами облиться, правда иногда куда страшнее вымысла.