Беглянка говорила на непонятном языке и вела себя очень манерно. При этом пыталась тыкать волков стаи в какие-то никому не нужные правила «комильфо».

В одно прекрасное утро Люсьен исчезла в неизвестном направлении, и о ней все забыли.

Тёма рос волчонком независимым. Он считал, что будущий вожак должен уметь командовать, и все обязаны его слушаться. Каждый день он с друзьями убегал в чащу и там, вдали от родительских глаз, проводил время в баталиях.

Излюбленным оружием банды Бурого были рогатки, из которых можно было одинаково легко сбить с ветки спящего днём филина или прыгающую по ветвям белку, выгнать из норы слепого крота и трусливого зайца или просто пострелять по куропаткам и диким уткам на лесном озере.

Сегодня утром молодой Альфа как-то очень странно посмотрел на сына.

– Ты с мамой отправляешься в соседний лес, – строго сказал он. – Мы нашли след наших дальних родственников. В твою обязанность входит сопровождение волчицы и… – он вздохнул… – постарайся произвести на них хорошее впечатление. Идите!

– Но, отец! – попробовал возразить Тёма.

В присутствии вожака он был просто волчонком, а не грозой леса, как его прозвали за глаза звери.

– Немедленно! – отрезал Альфа.

Что за дела могут быть у волков с лисами, будущий вожак стаи не знал. Всю дорогу он пытал мать, но та лишь показывала клыки (надеясь, что это похоже на улыбку) и продолжала бег.

До соседнего леса они добрались достаточно быстро. Так же легко нашли нору лис, которых, оказывается, все знали и с готовностью показывали дорогу. В один момент, пока мама общалась с лисой, от манер которой по шерсти Бурого бежало неизвестное чувство, сын вождя улизнул осваивать незнакомую ему территорию.

Поначалу всё шло просто превосходно: солнце ярко светило и отражалось мириадами блёсток в снежном покрывале. Волчонок носился по сугробам, ловя снежинки зубами прямо на лету. Сидел в засаде на зайца и даже подстрелил глухого тетерева, который прилетел на ветку высокого толстого дуба. Потом ему надоело прятаться, и он снова побежал по кочкам, поднимая ввысь высокие вихры снега.

Вдруг он очутился на поляне, где нос к носу столкнулся с этой воображалой, которая ему определённо кого-то напоминала.

Что она зазнайка, у Тёмы не было никакого сомнения. Это было заметно с первого взгляда.

У неё были глубокие синие, как зимнее небо в солнечный день, глаза с такими длинными ресницами, каких Бурый никогда раньше не видел. Разве что на иллюстрации в книжке про задорного волчонка, которую иногда читала ему мама. В той сказке тоже была волчица-зазнайка с голубой шерстью. Она корчила из себя недотрогу и всезнайку, и вот она смотрит на него своими синими глазами, хлопает длинными ресницами (правда, шерсть у неё рыжая) и не может два слова связать в ответ на элементарный вопрос, как её зовут!

«Ха! Тоже мне всезнайка!» – хихикнул про себя Бурый.

Тут у него в голове что-то щёлкнуло, и пазл сложился. Он понял, кого напоминает ему это хлопающее глазами недоразумение. Теперь ясно, почему Бурые прогнали её прабабку в лес: это ж ни в какие ворота не лезет!

– Брр! – поёжился Бурый от открывшейся ему истины. Оказывается, всё это время он шагал, погрузившись в свои мысли, и чуть не прошёл мимо дома тёти Люси, которая поджидала их с Лисёной на пороге.

– Здравствуйте, дети, – сказала она добрым голосом. – Бегите мыть лапки и присоединяйтесь к столу. Чай уже готов, и мы все ждём только вас.

«О нет! И эта туда же. Сдались им мои лапы… Я их уже мыл вчера вечером».

Он зашёл в ванную и включил воду для видимости. Потом закрыл кран, так и не намочив лап, и зашёл в просторную гостиную с круглым обеденным столом.