На самом деле он ничего не понимал в бейсболе, но чувствовал себя обязанным упомянуть об игре, раз уж спустился в мастерскую, показать, что тоже следит за игрой. Что он, конечно, работает наверху и носит костюм с галстуком, но ничем не отличается от них.

– Он слишком старается, – сказал Домброзио, – а значит, возможно, слишком сильно старается.

Рабочий кивнул и снова запустил станок.

Им не было до него дела. Домброзио, чувствуя, что краснеет, взял свои банки и двинулся к лестнице. Расстроенный, он вернулся наверх.

Здесь, на втором этаже, где потолок терялся в стропилах, правили бал флуоресцентные лампы на длинных ножках. Солнце сюда не заглядывало, в отличие от мастерской. В углах было темновато и прохладно… целлотекс портил акустику и придавал помещению очень современный вид. Компания, которая придумывала новые упаковки для риса и пива, обязана была выглядеть достойно. Даже если речь шла о складе на набережной Сан-Франциско. Голые деревянные балки. Стойка администратора. Выставка образцов. Все вписывалось в интерьер.

Он сам устанавливал целлотекс и красил его. Как ни странно, целлотекс настолько сильно рассеивал стук электрической пишущей машинки администратора, что было совершенно непонятно, насколько велико помещение. Звук как будто бы сходил на нет. Но на самом деле «Лауш Компани» была невелика. Двери, которые выглядели так, как будто за ними скрывались лаборатории, на самом деле вели в складские помещения. Он понес эмаль в секретную зону, где проектировались новые упаковки. Но даже эта, самая главная здесь зона, была не больше дамского кафе. Комнату заполняли столы – тут работали три конструктора со своими кульманами.

За первым столом сидел конструктор, будто бы позабывший о своих обязанностях: на столе стояли банки светлого пива. Они выглядели полными, и блестящие металлические крышечки были невредимы.

– Привет, Уолт, – улыбнулся Боб Фокс, поднял банку и протянул Домброзио, – составишь компанию?

Банки, разумеется, были бетонными. Домброзио взял одну. Она оказалась тяжелой и шершавой, неубедительной на ощупь. Сходство было только визуальным, но этого хватало. На фотографии или на витрине демонстрационного «магазина» она сошла бы за настоящую, и агенты «Лаки лагер», глядя на нее, приняли бы или отклонили эту модель.

Домброзио сделал вид, что пьет. У них с Фоксом существовал ритуал – они употребляли несуществующее содержимое упаковок. Иногда это было пиво; в другие дни они ели невидимые хлопья, мороженое, замороженные овощи, курили фальшивые сигареты – однажды он даже подарил секретарше пару нейлоновых чулок, которые она не видела. Страна вымысла…

– Не слишком теплое? – спросил Фокс. – В холодильнике есть пара банок.

– Нет, отлично.

Взяв пивную банку, он прошел к своему столу.

– Моя работа, – похвалился Фокс, вставая, чтобы забрать банку.

Домброзио вернул ее, сел за стол и продолжил работу с того места, на котором остановился.

– А над чем ты работаешь? – спросил Фокс, взяв со стола гипсовую форму и со знанием дела ее разглядывая. – Не помню этого проекта. Это ведь не бампер для той маленькой французской машинки?

– Нет, – Домброзио забрал форму обратно, – я этим занимаюсь в свободное время. Это… шутка.

– А, – понимающе кивнул Фокс, – опять твои шутки.

Второй конструктор, Пит Куинн, на мгновение поднял голову от работы, и Фокс сказал ему:

– Помнишь его шутку о Генри Форде? – И принялся пересказывать байку Домброзио о студенческой выходке.

В те дни, еще в сороковых, Уолт Домброзио водил компанию с несколькими людьми чуть старше себя, которые устроились на работу в «Форд Мотор» в Дирборне. В то время у него была домашняя мастерская в гараже, и он смастерил себе костюм. Резиновую маску с зеленоватым лицом трупа, выступающими зубами, впалыми щеками, спадавшими на лоб волосами, похожими на мох. Выцветший сюртук, трость, гетры, черные оксфорды. Двигаясь на ощупь, он вломился в дома нескольких конструкторов «Форда». В первое ужасающее мгновение все поверили, будто сам Старик восстал из могилы.