Двери машины открылись. Водитель повернулся ко мне лицом – огромным, широким, с мощными челюстями и кустистыми бровями, лицом одновременно сухим и мясистым. Я вышел. Ноги ступали легко – полы в этой подземной галерее были из заглушающего звуки материала. Потом открылась какая-то боковая дверь и стал виден темно-голубой зал, в котором сидели пятеро мужчин. Зал был невелик. Мужчины, сидевшие за маленьким круглым столом, тут же поднялись и молча уставились на меня, как бы ожидая чего-то.

Самый невысокий, темный блондин, человек среднего возраста, со слегка одутловатым, бледным и блестящим лицом, обратился к моему спутнику-водителю:

– Это он?

Водитель, казалось, был немного удивлен вопросом, замялся, но ответил:

– Конечно.

Теперь спрашивающий обратился ко мне, подойдя так, что мы оказались лицом к лицу.

– Какой сегодня день?

На этот раз я ответил, уже не отступив от истины: дескать, среда – и это вызвало как бы дрожь, пробежавшую по лицам присутствующих. Какое-то мгновение я думал, что оказался среди сумасшедших, но даже не успел испугаться, потому что водитель, человек атлетического сложения, быстро шагнул вперед и заговорил:

– Господин Фрэйзер, клянусь, он сказал «пятница». И у него была «Нью-Йорк таймс». И стоял он на углу Пятой улицы.

– В чем дело? – спросил мужчина с бледным лицом. – Откуда вы взялись?

– Из Чикаго, – ответил я. – Может, теперь моя очередь задавать вопросы? Что значит это сборище? И странная поездка на машине?

– Не напрягайтесь, – прервал он ледяным тоном. – Ваша очередь задавать вопросы еще не настала. Почему вы сказали, что сегодня пятница?

У меня мелькнула мысль, что все-таки передо мной психи. Надо бы вести себя поуступчивее и мягче. Где-то я читал об этом.

– Если как следует подумать, – начал я, – то, может, и верно пятница. Особенно если считать по Гринвичу…

– Не городите чепухи, ближе к делу. Письмо и инструменты при вас?

Я молчал.

– Так… – медленно сказал мой собеседник. – Так. Ну, прежде чем… прежде чем… Короче, скажите нам, кто вас подослал? С какой целью вы приехали? И кто вам сказал, что и как следует сделать, чтобы попасть сюда?

Последние слова он чуть ли не прошипел, показав при этом зубы, которые были еще белее или скорее бледнее, чем лицо. Остальные четверо по-прежнему стояли неподвижно, уставившись на меня не то угрожающе, не то выжидающе.

Понемногу я начал что-то соображать. Во всяком случае, это не были психи. Нет. Я оказался полным идиотом. И влип в какую-то паршивую историю.

– Господа, – начал я. Беззаботный тон тут явно был не к месту, однако я продолжал держать марку: – Господа, я – репортер, то есть был репортером «Чикаго уорд». По некоторым причинам два месяца тому назад меня уволили. В поисках работы я приехал в Нью-Йорк. Я здесь уже несколько недель, но ничего не нашел, а что касается того, как я к вам попал, то уверяю вас, это чистая случайность. Думаю, никому не возбраняется покупать «Нью-Йорк таймс»?

– И, отвечая на вопрос о дне недели, говорить в среду, что сегодня пятница… Так, да?

Услышав слова, впервые произнесенные высоким худощавым мужчиной в очках, я повернулся к нему и одновременно отметил, что дверь была загорожена. Там стоял водитель машины с массивным, каменным, невыразительным лицом и целиком заполнял собой дверной проем. Я понял, что они мне не верят.

– Господа, – начал я. – Это глупое стечение обстоятельств… Пожалуйста, позвольте мне уйти… Я ведь ничего не знаю и не понимаю. Не знаю даже, где нахожусь.

– Вы, похоже, не ориентируетесь в ситуации, – медленно проговорил мужчина с бледным блестящим лицом. – Вы не можете отсюда уйти.