На город спустился туман, сдобренный выбросами заводских труб. Ночной смрадный воздух напоминал о Лондоне. Только теперь я задумался, как же попасть обратно в свой пансион. Шансов найти в такой час рикшу почти не было, оставалось лишь добираться пешком. Вот только я даже примерно не представлял, где нахожусь. Я ругал себя за то, что не догадался попросить рикшу подождать. Внезапно мне пришло в голову, что Маколи встретил свою смерть в похожих трущобах предыдущей ночью почти в тот же час. Вот будет забавно, если человека, расследующего его убийство, самого убьют сутки спустя при схожих обстоятельствах. Забавно, но не очень-то заманчиво.

Я отправился в путь, надеясь, что двигаюсь в северном направлении. Кое-как нащупывая дорогу во тьме, я ориентировался на одинокий фонарь, в тумане казавшийся просто расплывчатым пятном. Внезапно позади раздался непонятный звук. Я резко развернулся и потянулся за револьвером, но тут же вспомнил, что кобура так и висит на спинке стула у меня в комнате. Я снова себя мысленно обругал.

– Кто здесь? – крикнул я, надеясь, что в голосе не слышно страха.

Ответом была тишина. Упитанная серая крыса выскочила из темноты и юркнула в открытый водосток. Я облегченно вздохнул. Этот город действовал мне на нервы.

Повернувшись, чтобы продолжать свой путь, я что-то почувствовал. Ничего конкретного, просто легкую перемену в воздухе, почти незаметное движение теней. Я вгляделся в темноту, и на какой-то миг мне показалось, что я слышу едва уловимый шепот. По спине побежали мурашки. Я уговаривал себя, что мне померещилось, что у меня разыгралась паранойя. После курения опиума людям часто мерещатся несуществующие звуки. Задним числом я подумал, что лучше бы я проявил осмотрительность и остался в «Бельведере», вместо того чтобы на свой страх и риск отправляться в неведомую глушь. К сожалению, когда человеку срочно нужен наркотик, про осмотрительность он и не вспоминает.

И тут раздался новый звук – скрежет металла, на этот раз громче и ближе. Я инстинктивно попятился и стал поспешно двигаться в обратном направлении. Завернул за угол и столкнулся с каким-то человеком, сшибив его с ног.

– Сахиб? – Это был молодой рикша валла, который привез меня сюда. – Сахиб, – повторил он, с трудом переводя дыхание. – Я не заметил, как вы вышли.

Я помог ему подняться. Он улыбнулся, затем показал на свою рикшу, стоявшую рядом:

– В пансион?

Я прикинул, не вернуться ли в переулок выяснить, что там был за звук, но решил, что не стоит. В конце концов, береженого бог бережет. И это вдвойне верно, если ваш револьвер находится в комнате в полумиле от вас.

Пятнадцать минут спустя мы снова были на Маркус-сквер. Я слез возле «Бельведера», достал из кармана банкноту в одну рупию и вручил ее рикша валла. Тот вытащил потертый кожаный кошелек и стал копаться в нем в поисках сдачи. Я остановил его. Он посмотрел на меня озадаченно:

– Цена всего две анны[34], сахиб.

– Остальное за ожидание, – сказал я.

Он разулыбался и сложил ладони вместе:

– Спасибо, сахиб.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Салман.

– Ты магометанин?

– Да, сахиб.

– Ты всю жизнь здесь живешь?

– Нет, сахиб, я родившийся в Ноакхали, в Восточной Бенгалии. Но уже много лет я живущий в Калькутте.

– И ты хорошо знаешь город?

– Очень хорошо, сахиб, – ответил он, покачивая головой на индийский манер.

– Мне нужен хороший рикша валла, – сказал я. – Который всегда был бы под рукой, когда понадобится. Ты хотел бы работать на меня?

– Я всегда только здесь, – ответил он, указывая на стоянку рикш на углу площади.