Таким образом радикальный подход, снисходительно относящийся к традициям философии, вынужден следовать своей крайне примитивной, если не сказать, убогой «философии».

Высказывались суждения, согласно которым для возникновения языка важное значение имеет асимметрия мозга. Но асимметрия мозга обнаруживается у самых разных животных18 – у млекопитающих, птиц и земноводных.

Считается, что огромное значение для понимания происхождения языка имеет обнаружение «зеркальных нейронов», которые сыграли важную роль в формировании поведенческого подражания, что помогло формироваться и звуковому подражанию. Но это не решение проблемы происхождения языка, поскольку речь идет о подражании уже существующему языку, происхождение которого и следовало бы объяснить.

Перспективным представляется путь, ведущий от естественных способностей развитых животных, таких как дельфины и приматы, к человеческим свойствам. Имеется в виду, что процесс совершенствования механизмов манипуляции с различными предметами влечет за собой развитие мышления, которое может получать свою внешнюю реализацию в формах звука. Разве это не праязык, который в процессе естественного отбора и осуществляет «скачок» к языку человеческому?

Обработанный шимпанзе предмет, который используется для решения какой-то конкретной задачи, – это свидетельство «обратного моделирования», т.е. наличия образа предмета в сознании обезьяны и «плана» его реального использования. Значит, у шимпанзе имеется цель, наличие орудия, которым она обрабатывает материал, превращая его в новое орудие, позволяющее ей достигнуть поставленной цели.

Возникает вопрос: почему же она не начинает пользоваться членораздельной речью и не создает свой язык? Быть может, она все же имеет свой язык, но отличный от языка человека? Исследователь, возможно, совершает ошибку, если ожидает, что обезьяна должна заговорить именно человеческим языком? Но тогда следует допустить существование языка и у дельфинов, поскольку они обладают механизмами звуковой коммуникации, признать наличие языка птиц, как разговорного, так и певческого.

Очевидно, однако, что этим путем мы уходим от проблемы, даже отрицаем ее существование, поскольку начинаем толковать сущность языка как тождественного звуковой коммуникации, существующей в животном мире.

Кажущиеся перспективными попытки увязать происхождение языка с верхнепалеолитической революцией с ее технологией пещерной живописи и с возникновением таких форм социальности, которые позволяли сосредоточиваться на создании орудий, требующих длительной обработки, специальных навыков в осуществлении большого количества операций, представляются сугубо гипотетическими, поскольку прямая связь технологии и рождения языка не устанавливается. Свои загадки порождает и попытка найти решение проблемы происхождения языка в генах. Однако до сих пор наука не может дать однозначного ответа и на вопрос о родословном древе человека. На роль его исходного предка (если не считать Адама) имеется по крайней мере семь претендентов19.

Открытие генов, играющих важную роль в функционировании языка, стало толчком для поиска той мутации, которая должна была привести к формированию речевого аппарата, изменению формы черепа, позволившим перестроить работу мозга и «вложить» в него языковую способность.

Однако получение таких результатов изменением молекулы ДНК некоторые исследователи сравнивают со сборкой самолета смерчем, пронесшимся по свалке20.

Одна из проблем, связанных с происхождением языка, которая волнует исследователей, – это проблема «врожденной языковой способности», быстрое усвоение языка ребенком, стремление понимать речь человека, игнорируя нечеткость произношения, отклонение от грамматических норм и даже неверные словоупотребления.