«Ох, уж и девица, так девица! – почти пропела она про себя, – Ох! Тут надо глаз да глаз! Вот! Не могла намесить горчицы! Да и я совсем забыла об этом! Это из-за того, что она такая дылда! Фу!»

И пока она сама теперь, чертыхаясь и ворча, замешивала горчицу, она несколько раз уколола Милли за ее чрезмерную нерасторопность и лень. Она приготовила яичницу с ветчиной, накрыла на стол, и все сделала сама, а Милли (действительно, лучшая из помощниц, поискать такую!) сумела только выложить горчицу на стол. А он, новый гость, и хочет остаться! Разве так надо обслуживать клиентов!

Затем она наполнила горчицей горшочек и, торжественно поставив его на чёрный с золотом чайный поднос, отнесла в гостиную. Она постучала в дверь и быстро вошла. Когда она входила, её клиент рванулся и быстро отодвинулся, так что она успела лишь мельком увидеть, как какой-то белый предмет исчез за столом. Казалось, он что-то подбирал с пола. Она со стуком поставила горшочек с горчицей на стол и только потом заметила, что пальто и шляпа сняты и висят на стуле перед камином, а пара мокрых ботинок угрожает залить решётку ржавчиной. Она решительно взялась за вещи.

– Думаю, я смогу их высушить для вас! – сказала она тоном, не терпящим возражений.

– Оставьте в покое мою шляпу! – придушенно произнёс её гость, и, обернувшись, она увидела, что он поднял голову и сидит, уставившись на нее. Какое-то мгновение она стояла, глядя на него, слишком удивленная, чтобы вымолвить хоть слово. Картина была, надо сказать, удивительная… Нижнюю часть лица гость закрывал белой салфеткой, которую, видать, принёс с собой, так что рот и челюсти его были полностью скрыты, и это было скорее всего причиной его придушенного голоса. Но миссис Холл поразило не это. Дело было в том, что весь его лоб над синими очками тоже был тщательно замотан белой тряпкой, а другая повязка закрывала ещё и уши, не оставляя открытым ни клочка лица, за исключением самого кончика розового остроконечного носа. Он был таким же ярким, розовым и блестящим, как и в первый раз. На постояльце была тёмно-коричневая бархатная куртка с высоким, подбитым чёрным льном воротником, который туго облекал шею. Густые чёрные волосы, выбивавшиеся из-под повязок крест-накрест, торчали причудливыми хвостиками и рожками, придавая ему самый странный вид, какой только можно себе вообразить. Эта закутанная и наглухо забинтованная голова была так непохожа на то, что она ожидала увидеть, что на мгновение она застыла. Он, однако, не снял салфетку, а продолжал держать её (как она теперь видела) рукой в коричневой перчатке и смотрел на неё сквозь свои непроницаемые синие очки.

– Оставь шляпу! – снова сказал он, отчетливо выговаривая слова сквозь белую ткань. Её нервы только начали приходить в себя после пережитого потрясения. И тут такое! Она послушалась и положила шляпу на стул у камина.

– Я не знала, сэр, – начала она, – что… – и смущенно замолчала.

– Спасибо, – сухо сказал он, переводя взгляд с неё на дверь, а затем устремив снова на нее.

Вот этим и закончится повесть о чудесном и гибельном эксперименте Невидимки – Гриффина. А если ты, читатель, захочешь узнать о нём больше, то загляни в маленький, тесный трактир возле Порт-Стоу и поговори по душам с его хозяином мистером Джонсом. Чтобы тебе было легче найти его, поясняю – вывеска этого трактира – крашеная девевянная доска, в одном углу которого изображена кривая шляпа, а в другом, по диагонали – тупорылые, старые башмаки, и название его под стать заглавию этой книги. Хозяин ззаведения – низенький, толстенький человечек с длинным, мясистым носом, волосами, густыми, как щетина борова и всегда багровым лицом.