– Стикгатан, двадцать шесть, – сказал Валландер. – За гостиницей «Континенталь». Я там иногда ставлю машину.

– По-моему, там нет парковки, – заметил Мартинссон.

Валландер сходил за курткой и вышел на улицу. Девушку за окошком приемной он никогда раньше не видел. Надо бы остановиться и представиться, а заодно и узнать, где Эбба – уволилась или работает в вечернюю смену. Можно и позже, решил он.

Странно – первые часы, проведенные им на работе, были совершенно будничными, но он все равно волновался. Валландер чувствовал настоятельную потребность побыть одному. Он так долго был в одиночестве, что теперь, похоже, придется заново привыкать к общению. Проезжая мимо больницы, он вдруг почувствовал, что его тянет назад, в скагенское отшельничество, к своему бесконечному патрулированию пустынных пляжей, где вряд ли мог появиться какой-нибудь нарушитель.

Но это все позади. Он снова на службе.

«Отвык, – подумал он. – Это пройдет. Рано или поздно, но пройдет».

Адвокатская контора помещалась в желтом оштукатуренном доме на Шёмансгатан, недалеко от находящегося на ремонте здания театра. Около дома стоял полицейский автомобиль, несколько зевак обсуждали случившееся. С моря дул довольно сильный холодный ветер, так что, выходя из машины, Валландер поежился. Он открыл тяжелую дверь подъезда и нос к носу столкнулся со Сведбергом.

– Поеду куплю что-нибудь пожрать, – сказал Сведберг.

– Давай, – сказал Валландер. – Я осмотрюсь немного.

В приемной сидела молоденькая испуганная секретарша. Валландер вспомнил ее имя – Соня Лундин. Она работала в адвокатской конторе всего несколько месяцев и ничего ценного сообщить не могла.

Валландер протянул руку для пожатия и представился.

– Я только осмотрюсь, – повторил он. – А где фру Дюнер?

– Сидит дома и плачет, – просто ответила девушка.

Валландер растерялся. Он просто не знал, что на это сказать.

– Она этого не переживет, – уверила его Соня Лундин. – Она тоже умрет.

– Не стоит так думать, – произнес Валландер и сам почувствовал, как глупо и неуместно звучат его слова.

«Адвокатская контора Торстенссона, – подумал он. – Приют одиноких людей. Густав Торстенссон овдовел больше пятнадцати лет назад, Стен Торстенссон потерял мать и к тому же был холостяком. Фру Дюнер развелась в начале семидесятых. Три одиноких человека день за днем приходят сюда, в эту контору. А теперь двоих из них нет, а оставшаяся чувствует себя еще более одиноко».

Он прекрасно понимал, почему фру Дюнер сидит дома и плачет.

Дверь в приемную была закрыта, оттуда доносились голоса. На дверях по обе стороны приемной он прочитал имена обоих адвокатов, тщательно выгравированные на начищенных медных пластинках.

Почему-то он решил сначала осмотреть кабинет Густава Торстенссона. Здесь царил полумрак – шторы были задернуты. Он закрыл за собой дверь, повернул выключатель и огляделся. Это было как путешествие во времени. Тяжелые кожаные кресла, мраморный стол, пейзажи на стенах. Может быть, убийца Стена Торстенссона охотился за картинами? Он подошел к одному из пейзажей, но, как ни силился, не сумел разобрать подпись. К тому же вряд ли он с его скромными знаниями смог бы оценить стоимость картины или отличить подделку от подлинника. Валландер отошел от стены. У солидного письменного стола – большой глобус. На столе ничего нет, кроме нескольких ручек, телефона и диктофона. Он сел за стол в удобное рабочее кресло и осмотрелся, вспоминая, что говорил ему Стен, пока они пили кофе в музее в Скагене. Это была не авария. Не просто авария. Густав Торстенссон в последние месяцы своей жизни пытался скрыть, что он чем-то обеспокоен.