– Спасибо, – сказал Роман. – От имени Земли… прости, что так высокопарно принимаю… еще как принимаю!.. и благодарю.

Он как наяву уже видел исполинские звездолеты могущественной Земли, которые с ревом опустятся на зеленые равнины, чтобы влить свежую кровь в древнюю, дряхлеющую цивилизацию.

– Спасибо, – повторил он.

Вскочил с мятой травы, переполненный гордостью за человечество.

– Пора.

Он вернулся в ракету, но пока готовился к взлету, легкая грусть расставания уступила место ликующей радости. Земля! И выпьют на Базе за его возвращение, и построят мощные звездолеты для прерывистого пространства, и узнают, в конце концов, что это за «особо важные дела», которые им предстоит совершить.

Яростно взревели на форсаже двигатели, мелко-мелко затрясся пол – и все смолкло. Тролль отстегнул ремни, легко вскочил.

– Ас, – сказал Макивчук одобрительно.

Третий член экипажа, курсант Медведев, которого пока попросту звали Женькой, еще барахтался в противоперегрузочном кресле, пытаясь выбраться. Тролль отстегнул ему ремень, и у курсанта от стыда запылали уши: как старушке помог!

Макивчук подвигался в кресле, устраиваясь поудобнее. Тролль отодвинул панель, открыл нишу, где висели три скафандра, три автомата, три ракетных ранца. Скафандр Макивчука был самым изношенным. Каждый миллиметр нес память о кипящей магме, микрометеоритах, силовых полях, стычках с чудовищами, авариях. Скафандр Тролля выглядел получше, а Женькин просто сверкал, хотя курсант тайком сколупывал с него краску, придавая бывалый вид.

– Возьми с собой Женьку, – вдруг сказал Макивчук. – Пусть потешится. Все-таки у парня первый выход. Первый бал, так сказать.

Женька оторвался от экрана, глаза его радостно распахнулись, став размером с два блюдца.

– Собирайся, – сказал Тролль. – Собирайся, Наташа Ростова.

Курсант обиженно взмахнул длинными девичьими ресницами, но Тролль уже нетерпеливо подтолкнул его к скафандрам.

– Минута на сборы! Быстро. Не забудь автомат.

Он подошел к скафандрам, повернулся раз, повернулся другой, и вот скафандр уже на нем. Застегнутый полностью, экипированный. А Женька опять поразил космонавтов каскадом беспорядочных движений, когда руки и ноги мелькают, как при ускоренной киносъемке, но в результате он завяз в пряжках, поясах, предохранителях, ноги сдавило, а в поясе раздулся, как аэростат.

Тролль, досадливо морщась, дернул его за пояс, другой рукой врезал по шее, и курсант мигом оказался в скафандре. Пока он, раскрыв рот от возмущения, раздумывал: обидеться или поблагодарить за помощь, Тролль ткнул пальцем в красную кнопку на пульте.

За стеной послышался вздох, медленно зашелестели невидимые механизмы. Заскрипело, завизжало, и Тролль стал притопывать, изображая нетерпение, заговорил громко, пытаясь заглушить скрипы и старательно не замечая свирепый взгляд Макивчука – следить за исправностью и смазывать входило в его обязанности.

Макивчук сказал вдогонку:

– Далеко не забирайтесь. Место и здесь ничего, маяк воткнем быстро. И неподалеку, лишь бы уцелел при взлете. К обеду чтоб вернулись! Кстати, на обед опять хлорелла.

Последние слова произнес почти злорадно. Даже чуть неловко стало за желание уколоть счастливчиков, которые могли разгуливать по чужой планете, а ему, капитану, приходится оставаться в корабле.

Он один ел хлореллу с аппетитом. Тролль не терпел водоросли, а Женьке просто еще не опротивело самое привычное блюдо звездолетчика. Он готов был в случае чего глодать и сапоги, даже нахваливать, так восторженно относился ко всему, что происходило в космосе.