В мемуарах Чарквиани-старшего, к сожалению, встречаются следы застарелого антисталинизма, который в качестве официальной партийно-государственной политики разъедал советское общество и, в конце концов, привёл его к краху.

Не являясь антисталинцем, К.Чарквиани, тем не менее, явно испытал давление этой, по убеждению огромного числа рядовых людей и крупных руководителей, порочной политики. Ведь давление осуществлялось даже на подсознательном уровне, а мощь соответствующего пропагандистского воздействия была беспрецедентной. Иной раз люди переставали адекватно воспринимать и оценивать сталинскую эпоху только из-за боязни прослыть белой вороной. Это не единственные парадоксы послесталинского периода в 73-летней истории СССР.

Впрочем, не будем слишком строги к автору. Ведь ошибаться или неверно истолковывать – не значит лгать. Кое-что он мог просто забыть. Не сомневаюсь, что, надиктовывая свои воспоминания, К.Чарквиани был искренен. Как он отредактировал бы их, останься в живых к моменту издания книги – это другой вопрос.

У меня нет доказательств, которые позволили бы считать, что все ответы К.Чарквиани были скорректированы в соответствии с текущими политическими веяниями. Но я обязан поделиться с читателем ощущением того, что на некоторых из них словно лежит отпечаток подлаживания их под стереотипную схему – ощущением, не покидавшим меня на протяжении всего срока работы над сборником.

Для прочтения и усвоения сборника «Человек из стали: Иосиф Джугашвили» требуется иметь хотя бы минимальную историческую подготовку. Увы, познания людей, особенно молодых, в сфере истории ныне весьма скудны. Даже у тех, кто получил высшее гуманитарное образование. Скажу больше: падение уровня этого образования шло и идёт обескураживающе стремительными темпами, из-за чего сегодняшний гуманитарий знает историю гораздо хуже, чем вчерашний технарь. Поэтому пусть читатели постарше не удивляются некоторым элементарным справочным данным, которые мне пришлось вводить в повествования всех троих – Берия, Васадзе и Чарквиани.

В связи с этим ещё раз коснусь поясняющих сносок. В мемуарах Чарквиани их, пожалуй, чересчур много и наряду с короткими есть, вероятно, слишком развёрнутые. Кому-то может показаться, что иные сноски необязательны, так как они аттестуют всем хорошо знакомые имена и факты. Могу повторить, что сделал это «не от хорошей жизни». Ведь на огромной территории от Чёрного моря до Тихого океана многие сейчас не знают даже, кто такой Гагарин, а тем более – Молотов или Поскрёбышев.

Читая интервью с Кандидом Чарквиани, поневоле сожалеешь, что ряд событий освещается им слишком ограниченно. Таким образом, появилась потребность в пояснениях, различных по размеру, но необходимо дополняющих авторские сведения. Напомню, что я делал пояснения по ходу текста, размещая их в круглых скобках.

Напомню и другое. Произведение «Сто встреч со Сталиным» содержит намного больше политических и меньше этнографических деталей, чем «Правда глазами актёра». Поэтому возникла нужда не в кратком глоссарии, а в целом своде таких комментариев. Они даны в виде приведённых в конце произведения моих примечаний. Их 28, все пронумерованы. Места в тексте, где даётся отсылка к этим примечаниям, помечены прежним способом – цифрами в квадратных скобках. Как и в случае со статьями глоссария, по этим номерам легко отыскать соответствующее примечание.

Поскольку мемуары Чарквиани превосходят объёмом текст Васадзе, то для удобства восприятия я разбил их на главки без названия, но под номерами, общим числом 17.