Дядя Джордж был одет почти в точности как отец, но, будучи тучен и краснолиц, выглядел в своем мундире просто нелепо. Шарлотте стало любопытно, как чувствует себя Кларисса – такая молодая и хорошенькая, – являясь женой этого неуклюжего толстячка.

Папа между тем оглядывал зал, словно кого-то выискивал.

– Ты не видел здесь Черчилля? – спросил он Джорджа.

– Боже милостивый, зачем он тебе понадобился?

Стивен посмотрел на часы.

– Нам пора занять свои места в тронном зале, – сказал он. – С твоего позволения, Кларисса, я оставлю Шарлотту под вашим присмотром.

Затем папа, мама и Алекс удалились.

– У тебя шикарное платье, – шепнула Шарлотте Белинда.

– Только жутко неудобное.

– Так и знала, что ты это скажешь!

– Ты необычайно хороша сегодня.

– Спасибо. – Белинда понизила голос. – Послушай, этот ваш князь Орлов такой импозантный.

– Да, он очень мил.

– Мне кажется, что мил – это не то слово.

– Что за странный блеск я замечаю в твоих глазах?

– Мне нужно с тобой серьезно поговорить, – прошептала Белинда едва слышно.

– О чем?

– Помнишь, что мы обсуждали в твоем убежище, когда взяли те книжки из библиотеки Уолден-Холла?

Шарлотта бросила взгляд в сторону своих дяди и тети, но те даже не смотрели в их сторону, занятые разговором с темнокожим господином в розовом атласном тюрбане.

– Конечно, помню.

– Так вот – об этом же.

Но внезапно наступила полная тишина. Толпа расступилась, образовав в центре гостиной проход. Шарлотта оглянулась и увидела, как в зал вошла королевская чета в сопровождении пажей, нескольких членов монаршей семьи и индийца-телохранителя.

По комнате подобно громкому вздоху пронесся шелест шелка, потому что все женщины одновременно склонились в глубоком реверансе.

В тронном зале оркестр, невидимый на «Галерее менестрелей», грянул «Боже, храни короля». Лидия посмотрела в сторону двери, охраняемой раззолоченными великанами. Сначала показались двое пятившихся слуг. Один из них нес золотой жезл, второй – серебряный. Затем величавой поступью с легкими улыбками на устах вошли король и королева. Они поднялись на подиум и встали спиной к двум расположенным рядом тронам. Их эскорт равномерно распределился вокруг возвышения, тоже оставаясь на ногах.

На королеве Мэри было платье из золотой парчи и корона, инкрустированная изумрудами. «Она далеко не красавица, – подумала Лидия, – но, по слухам, король ее обожает». В свое время она была помолвлена со старшим братом своего нынешнего мужа, но когда тот умер от воспаления легких, мгновенно переключила внимание на следующего наследника престола, что многим показалось холодным расчетом. Однако теперь общественное мнение единодушно признало, что из нее получилась хорошая королева и преданная жена. Лидии искренне хотелось бы познакомиться с ней поближе.

Началась церемония представлений. Одна за другой вперед выходили жены послов, кланялись королю, затем королеве и возвращались на свои места. Затем их сменили сами послы, разодетые в разнообразные, порой почти опереточные мундиры, за исключением посла США, надевшего к случаю обычный черный фрак, словно для того, чтобы лишний раз напомнить, что американцы не придают значения подобной церемониальной мишуре.

Пока тянулся этот ритуал, у Лидии было время осмотреть в деталях тронный зал с его покрытыми малиновым атласом стенами, героическим фризом под потолком, огромными люстрами и буквально тысячами цветов повсюду. Ей нравились помпезные ритуалы, красивые наряды и тщательно регламентированные церемонии; они одновременно и волновали ее, и успокаивали нервы. Она встретилась взглядом с герцогиней Девонширской, личной камердинершей королевы, и обменялась с ней сдержанными улыбками. Потом она заметила в толпе Джона Бернса – первого социалиста, ставшего министром торговли, и поразилась роскошному золотому шитью на его костюме.