– У нас есть вооруженный эскорт, ваше величество, – сказал Мельхиор, – но мы благодарны за предложение. Ну что ж, мы сразу и отправимся, как бы поздно ни было. И приведем его… – Мельхиор помолчал секунду и закончил фразу: – К его народу.

– Я дам вам вооруженное сопровождение.

– О, ваше величество! – заговорил Гаспар. – Спасибо за все – и за предложение, и за гостеприимство. Но мы вполне справимся теми силами, которые есть у нас троих. Мы не хотим быть неблагодарными, но…

– Я дам вам вооруженное сопровождение.

Этот разговор происходил вечером дня, когда Иосиф и Мария носили младенца к ребе, чтобы тот провел обряд обрезания. Теперь вы понимаете, насколько медлительными были волхвы, пожелавшие увидеть благословенное место появления мессии на свет. Обрезание провели не в Храме Соломона, как говорится в большинстве легенд, а в маленькой синагоге в Вифлееме. Ребе отхватил младенцу крайнюю плоть, и тот негодующе завопил.

– Отныне вступает он в семью Израиля, – проговорил ребе. Заглянув в книгу, он продолжил: – И нарекается именем… – И посмотрел на Иосифа.

– Иисус, – сказал Иосиф.

– Иисус, сын Иосифа, так?

Сын Иосифа? Иосиф колебался несколько мгновений, после чего кивнул:

– Так. Сын Иосифа.

Ребе удовлетворенно хмыкнул и проговорил:

– Да пребудет с вами благословение Господне. Боль скоро пройдет.

Когда же Святое Семейство (именно так принято называть семью Иосифа и Марии) покидало синагогу, старый трясущийся человек, почти слепой, подошел к ним и, так сказать, нюхом своим определил, кто они. Слабо вскрикнув, он упал на колени и заговорил. Мария с Иосифом думали, что услышат нечленораздельное бормотание, но старик произносил слова со страстью, ясно и четко:

– О, ныне отпускаешь ты раба твоего, Господи, с миром, по слову твоему, потому что видели очи мои спасение твое, которое ты приготовил перед лицом всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа твоего Израиля. – После этого он поднялся с колен и, внимательно посмотрев на Иосифа, Марию и младенца, сказал: – Слава Господу, ибо видели его очи мои. Вы смотрите на меня так, словно я безумен. Но ведь недаром знание, полученное от Господа, именуют безумием. Я – Симеон, человек, который долго ждал прихода Спасителя. И я вижу дитя, что лежит на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий… – Здесь Мария задрожала, Симеон же продолжал, глядя на нее: – И тебе самой меч пройдет сквозь сердце. Да, сердце.

Мария же, прижав плачущего младенца к груди, отпрянула к Иосифу, который обнял ее за плечи.

– А теперь я могу умереть, – продолжал Симеон, – и умереть с радостью в сердце, оттого, что очи мои видели его. Отпусти же ты раба твоего, Господи, с миром, по слову твоему. По слову твоему…

Иосиф робко благословил старца от имени сына. Да, от имени сына, должно нам так говорить, а ребе лишь печально покачал головой, глядя на толковника и книжника Симеона, после чего Святое Семейство вернулось в стойло, которое они начали уже воспринимать как свой дом.

Тем временем приспешники Ирода вели тихую, но напряженную беседу с людьми, которые занимались переписью, и офицер-сириец, глядя в глаза одному из них, лысому тощему чиновнику, негромко проговорил:

– Нам нужны все имена. Даже имена новорожденных.

– Даже новорожденных?

– Да. И, если откровенно, именно новорожденными мы и интересуемся.

– Любую вашу просьбу, – начал чиновник, – относящуюся к процедуре и результатам переписи, мы готовы исполнить со всем возможным тщанием.

Офицер ухмыльнулся и, не глядя на чиновника, произнес, четко выговаривая слова: