Девочка подняла личико, уставившись на Максима:

– Ты меня заберешь домой?

«Вот ведь влип! И зачем только приперся сюда, хренов идиот!»

– Нет, принцесса, пока не могу.

– Почему? – серые глазки метнули молнии.

– Трудно объяснить. Мне нужно завершить много срочных дел, понимаешь? Пока тебе лучше оставаться здесь. Тебя тут никто не обижает?

– Нет.

– Вот и хорошо. Я буду тебя навещать. Договорились?

Настя надула губы и отвернулась.

– Не обижайся, принцесса, я скоро вернусь и принесу тебе подарок. Чего бы ты хотела?

Девочка сложила ручки на груди и буркнула куда-то в сторону:

– Домой! Я хочу домой!

«Вот ведь и правда яблоко от яблони недалеко падает. Лизке тоже как взбредет что-то в голову, так переубедить ее невозможно», – Макс вздохнул и опустил малышку на пол.

Покидая стены интерната, чувствовал себя последним негодяем. Зря только потревожил ребенка. Ох, лучше бы Лизке поскорее отыскаться, иначе встанет перед ним непростая дилемма: или забыть о существовании девчонки, или оформить опекунство. Одна перспектива хуже другой. Такой выбор и врагу не пожелаешь.

Собственных детей Макс никогда не хотел, в его жизни была масса других интересов. Надька в этом вопросе занимала нейтральную позицию, равняясь на желание мужа. С супругой ему повезло. Она иногда проявляла строптивость, но в целом поддерживала решения главы семьи. И поскольку тот довольно четко обозначил свою позицию в отношении детей, Надя эту тему не поднимала.

За судьбу Лизкиной дочки Макс почему-то чувствовал ответственность. Не мог он предать подругу, оставив без поддержки ее ребенка. Он старался не допускать мысли о том, что Лизка погибла, но с каждым днем тревога усиливалась. Неизвестный мститель явно заигрался, удерживая Гончарову на протяжении столь длительного времени. Кто даст гарантию, что он выпустит ее живой? Вот дерьмо!

– Ты чего ругаешься? – Надя зашла в комнату и с беспокойством посмотрела на мужа. – Ходишь из угла в угол и материшься себе под нос. Что тебя терзает?

– До хрена всего терзает, – проворчал Макс, разозлившись на вмешательство жены. – Если ты не в курсе, мы остались без копейки, и я ломаю голову, что предпринять!

Надя приблизилась к мужу, прижалась щекой к его широкой спине и обняла за талию.

– Не изводи себя! С голоду мы не умрем. У нас квартира, машина. Обидно, что твоя фирма разорилась, но это же не конец света. – Надя ласково погладила его живот. – Ты очень умный и откроешь новый бизнес. Но это не к спеху. Вместо того чтобы убиваться, лучше бы воспользовался шансом и отдохнул в кои-то веки.

Макс сдержался, чтобы не повернуться к Наде и не прошипеть ей в лицо что-то вроде: «Ты ни хрена не знаешь о моих проблемах! Банкротство фирмы – это самая мелкая из неприятностей. Куда больше меня волнует то, что творится с моими друзьями! Джек чего-то недоговаривает и, скорее всего, скрывает истинное состояние своего здоровья. Надо будет раскрутить его врача на откровенность. Лизка неизвестно где, а ее дочка принимает меня за реинкарнацию своего папаши. Бросить ее на произвол судьбы – значит мучиться виной до конца дней. Глеб мог бы помочь, если бы не убедил Джеки выскрести из его головы все воспоминания!»

– Наверное, ты не все мне рассказываешь, – тихо произнесла Надя, целуя мужа в лопатку. – Не хочешь меня расстраивать или считаешь, что я не пойму. Но я понимаю главное: я люблю и верю в тебя.

Макс застыдился вспышки неуместного гнева. Надька золото, а не баба, а он едва не вызверился на нее, болван.

– Ты права, цыпа. – Он развернулся и поднял жену на руки. – Прорвемся. Давай на следующих выходных смотаемся на дачу, я шашлык пожарю.