Дженнифер, о, Дженнифер!

В это самое время Чедерна и его девушка входят в квартиру, которую вместе снимают уже почти год. Гроза застигла их на улице, но им было так весело, что они даже не пытались укрыться. Так и шли под дождем – пошатываясь, то и дело останавливаясь и целуясь взасос.

Вечер закончился хорошо, хотя начался не очень. Аньезе недавно увлеклась экзотической кухней, и как раз сегодня, когда Чедерне хотелось развлечься и отметить отъезд, вкусно поев, она решила отправиться в японский ресторан, куда уже ходили ее однокурсницы.

– Это будет особенный вечер, – сказала она.

Но Чедерне не хотелось ничего особенного.

– Не люблю я эту восточную жратву.

– Ты же ее никогда не пробовал!

– Пробовал. Один раз.

– Неправда! Что ты капризничаешь, как ребенок!

– Эй, последи-ка за словами!

Поняв, что сейчас они и правда поссорятся, Чедерна решил сдаться: ладно, пошли в этот проклятый суши-бар, все равно вечер наполовину испорчен.

В ресторане он ничего не ел и все время подкалывал официантку, которая беспрерывно кланялась и вообще расхаживала в махровых носках и шлепанцах. Аньезе пыталась объяснить ему, как держать палочки, – было заметно, что ей нравится строить из себя училку. Он попробовал есть палочками, но скоро засунул их себе в ноздри и принялся изображать шизика.

– Может, ты хоть попытаешься? – не выдержала Аньезе.

– Попытаюсь что?

– Вести себя как воспитанный человек.

Чедерна нагнулся к ней.

– Я очень воспитанный человек. А вот они ошиблись местом. Ну-ка погляди в окно! Мы разве в Японии?

Они не проронили ни слова до конца ужина – ужина, во время которого он упорно отказывался что-нибудь попробовать, даже овощные пельмени, хотя на вид они были вполне ничего, а Аньезе мучилась, стараясь все съесть – показать ему, какая она смелая и продвинутая. Но худшее случилось потом, когда принесли счет.

– Сейчас я им устрою, – сказал Чедерна, выпучив глаза.

– Я сама заплачу. А ты прекрати кривляться!

Чедерна отрезал:

– Моя женщина за меня платить не будет! – И швырнул кредиткой в официантку, которая в очередной раз поклонилась, чтобы ее подобрать. – Ну и заведение! – заявил он, когда они вышли на улицу. – Испоганила мне последний свободный вечер, спасибо тебе большое!

И тут Аньезе, закрыв руками глаза, тихо заплакала. Увидев это, Чедерна чуть не умер. Попытался ее обнять, но она его оттолкнула.

– Ты просто животное!

– Тихо, малыш! Не надо!

– Не трогай меня! – истерично завопила Аньезе.

Но долго она не продержалась. Вскоре Чедерна уже покусывал ей ухо, шепча:

– Что за дрянь нам принесли? Ядори? Юдори?

Наконец она рассмеялась, а потом призналась:

– Еда и правда была так себе. Прости меня, милый! Прости, пожалуйста!

– Ююююююдори! Ююююююююююдори!

Они принялись хохотать и не могли остановиться, даже когда полил дождь.

Сейчас оба, до нитки промокшие, сидят на полу в тесной прихожей и продолжают смеяться, хотя уже не так заразительно. Чедерна чувствует, как подступают душераздирающая пустота и тоска, накатывающие после долгого смеха. В горле встает ком – теперь он увидит Аньезе только через много недель.

Аньезе прижимается и кладет ему голову на колени.

– Ты уж там постарайся не умереть, о’кей?

– Постараюсь.

– И давай без ранений. По крайней мере, тяжелых. Никаких ампутированных конечностей или заметных шрамов.

– Только царапины – обещаю!

– И не наставляй мне рога!

– Не буду.

– Если ты меня предашь, я отомщу.

– Уууу!

– Никаких уууу! Я серьезно.

– Уу-ууу!

– Ты вернешься к моей защите?

– Вернусь, я же говорил. Рене обещал увольнительную. Это значит, что потом мы с тобой долго не увидимся.