Александр Иванович Овер, о котором упомянул Н. В. Давыдов, был самым модным, а значит, и дорогим врачом в Москве середины XIX века. Немало богатых людей старались поселиться возле его дома, а летом снять дачу в Петровском парке, тоже рядом с ним, уверевшись в непогрешимости диагноза Александра Ивановича и его умении вылечить любого больного. За визит ему в великосветских домах платили по десять-пятнадцать рублей, заискивали на виду, а за глаза судачили, какой он скряга и богач.

Под предлогом лечения Овера часто приглашали лишь для того, чтобы лицезреть его. Во-первых, он был красавец, во-вторых, – француз. Изящный господин с манерами знатного барина, с черными как смоль бакенбардами, плечистый и складный, всегда элегантно одетый и надушенный, мастер легкого разговора и даже, что невероятно в среде врачей, камергер двора его императорского величества. Дамы сходили с ума от одного его вида и не жалели ассигнаций ради визита к ним врачебного светила. Овер же, как посмеивались аптекари, которым мнимые больные приносили его рецепты, прописывал притворщицам перегнанную воду с малиновым или вишневым сиропом или невинные порошки.

Но была и другая сторона деятельности знаменитого врача. Он провел сотни блестящих хирургических операций, тысячам настоящим больным поставил правильный диагноз, издал выдающийся научный медицинский труд, был талантливым лектором в Московском университете. Сплетники и завистники упрекали его за богатство и скупость. Но своей популярности он достиг упорным добросовестным трудом, знаниями и дарованием. После его смерти обнаружилось, что он помогал многим бедным, положив одним от себя пансион и выдавая другим единовременное пособие. Многих неимущих он лечил бесплатно, устраивал в богадельни. И таких врачей, может быть, не столь знаменитых, но столь же трудолюбивых и знающих, в Москве с каждым годом становилось все больше.

Конец ознакомительного фрагмента.