Может, и она свихнулась?

На пару с Ленкой?

А что, история знает примеры массовых психозов. Хотя там исходные данные слегка иные.

– У нас титулов нет, – пояснила она. – Никогда княжичей не видела. Извини.

– Да ничего. Матушка… когда стала княгиней, то над ней провели ритуал, – чай Гремислав размешивал неспешно и старательно. – Князь много власти имеет. Но дана она, чтобы землями править мудро, ко всеобщее радости и благоденствию.

Это уже звучало сказкой.

– А потому и вкладывают в женское чрево дар света, от земли исходящий, с тем, чтобы дитя в утробе ещё дар этот приняло. И чтобы он дитя переменил. Тогда рождается новый княжич. Светлый. И с землёй своей он связан, силу из неё черпает и её же бережёт, о ней заботится.

Звучало красиво.

– А некроманты при чём?

– В мире свет и тьма в равновесии пребывают. Нельзя кому-то отдать свет, не отдавши и тьму. Вот второй ребенок обычно и получается некромантом.

Охренеть.

Катерина и охренела. И прихлебнула чайку.

– Значит, твой брат… князь. А ты некромант?

– Будущий князь, – по лицу Гремислава пробежала тень. – А я – некромант. Не думай. Я не в обиде. Дома меня любят и уважают. И каждый знает, что я принял силу свою платой за благополучие княжества.

Живая жертва.

– Кроме того некромантом быть куда интереснее чем князем, – он улыбнулся. – Князь… мой отец не способен надолго свои земли оставить. Слабеет он без них. А я вот могу по мирам ходить.

– Их много?

– Очень. Разные. Есть открытые, которые связаны с другими… как вот города и сёла дорогами. Они и торгуют, и обмениваются. Порой – воюют, но это уже сложнее. Есть полуоткрытые, в которые можно попасть. Портальщики строят переходы, если имеется надобность. Есть запертые, ещё не готовые впустить в себя иную силу ли, людей ли. Или такие, как твой, что лишь начали сбрасывать защитный покров.

– Тебе это нравилось? Твоя работа?

– Да, – он ответил просто и ничуть не задумываясь. – Меня обучали с малых лет. Когда знаешь, каков у ребенка дар, это просто. Потом, когда я начал входить в силу, пришлось уехать. В Гильдию. Это… это нужно. Молодые некроманты не всегда способны сладить с даром и могут нечаянно навредить себе или кому-то…

Он осёкся и помрачнел.

– Ты этого боишься? – очень тихо спросила Катерина.

И по выражению лица поняла – угадала.

– Ты не помнишь, что случилось там, верно? – момент был подходящим, потому что сам Гремислав не скоро решится. – И боишься, что те, кого ты убил, могли оказаться людьми?

Огромная рука сдавила кружку.

И разжалась раньше, чем та треснула.

Вдох.

Выдох.

Контроль у него потрясающий.

– Да, – ответ тихий. – Но…

– Не обязательно говорить сейчас. Просто… я теперь хотя бы знаю, что ты хочешь вспомнить.

– А я не знаю, хочу ли. Дело закрыто. Меня признали невиновным.

– Признали. Они. Кто именно, понятия не имею. Но дело не в них. Дело в тебе самом. Верно?

Молчание.

И слышно, как там, снаружи, вздыхает и стонет ветер. И в вое его слышатся голоса, которые переговариваются, перешёптываются на разные лады.

– Если… если и вправду я убил… человека? – тихо спросил Гремислав. – Если не все они были… нежитью? Что тогда?

И Катерина совершенно честно ответила:

– Не знаю.

Утро началось с телефонного звонка. Причём на часах было четверть седьмого.

Катерина застонала и сняла трубку.

– Да, – произнесла она тихо, но тоном, который должен был бы пробудить в собеседнике если не совесть, то хотя бы сомнения в том, что стоит звонить людям в такую рань.

– Катерина Андреевна! – раздался нервный голос, который она узнала сразу и сумела сдержать стон. – Вы где? Я тут к вам приехал! А вас нет! А мне надо!