Деньги… снова везде деньги! Будто ножом полоснули по незажившей ране!

— И зачем вы мне это говорите?! Вы же знаете, что я даже на бюджете сейчас не могу учиться. Кто за папой будет смотреть? Он только-только начал привыкать к… к своему новому состоянию.

Амалия молчит, но уходить не собирается. Ждет, пока я успокоюсь, а это совсем непросто.

Когда слышишь фразу «в тот момент моя жизнь разделилась на до и после», не особо-то и проникаешься. Мне всегда казалось, что в этих словах больше пафоса, чем реальной драмы. Но два месяца назад я поняла, как сильно ошибалась.

Я больше не пла́чу, стараюсь радоваться тому, что есть. В страшной аварии, в которую папа попал не по своей вине, он мог вообще не выжить.

— Мира, я понимаю, как вам всем тяжело. Не будь ты такой одаренной, я бы не стала влезать. — Голос директрисы звучит непривычно мягко. — Медалистка, у тебя сто баллов по двум предметам из четырех. Да в нашей школе никогда не было учеников умнее тебя, и не будет! Ты не имеешь права себя хоронить здесь! Ты же Шанина! Напомнить тебе, кто твой прадед?

Я отворачиваюсь, чтобы она не увидела выступивших слез. Это была наша с папой мечта: чтобы после школы я дальше пошла учиться, чтобы стала ученым и чтобы все вспомнили нашу фамилию.

— Как Семен? Держится? — осторожно спрашивает Ильдаровна. — Тяжело мужику всю жизнь на ногах, а потом в один момент... Что врачи говорят?

— Ничего нового. Операция — лучший вариант, а без нее шансов, что он снова встанет, немного.

— Ты можешь оплатить ему эту операцию.

Слова директрисы звучат как гром среди ясного неба. Я замираю с разинутым ртом, не скрывая удивления.

— Академия, про которую я тебе говорю, не такая, как остальные частные вузы. Много лет назад ее создал один миллиардер, сейчас он давно во власти, рулит целым регионом. В академии самые передовые методики обучения, у каждого студента индивидуальная образовательная траектория, да много чего, считай, карьера обеспечена. Каждый год академия принимает десять очень умных ребят, они учатся бесплатно, на полном обеспечении, им выделяется стипендия. Не нищенская, как в обычных вузах. Смысл в том, чтобы студенты на дотации не чувствовали себя бедными родственниками, поэтому выплачивают им приличные суммы.

— Насколько приличные? — Кажется, я догадываюсь, к чему клонит Амалия, хотя ее слова звучат фантастически. А мне сейчас так нужна сказка со счастливым концом! — Их разве может хватить на операцию папе?

Немыслимо!

— Два миллиона рублей за все годы обучения. Можно получить всю сумму вперед, но есть ряд условий…

— Я согласна! — перебиваю директрису. — Конечно же согласна! Мы и папу вылечим, и я буду учиться!

Мозг работает лихорадочно быстро. На эти деньги можно не только сделать операцию, но и нанять соседку, баб Шуру, она и малышню с продленки заберет, и за папой приглядит, пока мама в смене. Хотя и ей можно будет поменьше работать. Невероятно!

— Погодите, но… но как туда попасть? Я не успею! Уже конец августа!

— Успокойся, Мира, — снисходительно кивает Ильдаровна и вынимает из сумки большой почтовый конверт. — Тебя туда уже приняли. Месяц назад я наудачу отправила твои документы. У меня там знакомая работает, она и сказала, что на одно место еще идет конкурс. Сегодня пришел ответ.

Дрожащей рукой я беру увесистое письмо. Мне кажется, будто оно светится золотым сиянием.

Я буду учиться! Боже мой! Я буду учиться и помогу папе встать на ноги!

— Положи на место, Мирослава, — раздается недовольный голос, и мы с Ильдаровной как по команде оборачиваемся. — Ты никуда не поедешь!