Поводов для беспокойства было море. 

Обострение хронической болячки Юлы совпало с новостью о её беременности. Наша радость по поводу нового шага в отношениях оказалась омрачена сохраняющейся угрозой потери ребенка и большими трудностями в лечении этой болячки.

Мы с некоторых пор даже начали предохраняться. Хотя я вообще предполагал, что с интимом для безопасности ребенка нужно сделать перерыв, но... У Юлы были гормоны, и вроде как безопасные контакты всех устраивали, включая нашего врача.

Честно говоря, после такого я не то что осколки бы ей не позволил собирать, но вообще настаивал, чтобы с работой она завязывала. Тут, в конце концов, не всегда приятные клиенты, не всегда умные работники…

Юля все еще упирается.

Будто что-то чувствует.

Что я её уже предал.

Иногда от этих мыслей только повеситься и хочется. Вот только повеситься практически равно сбежать от ответственности. А я уже на все готов, лишь бы этот ребенок появился на свет. И чтобы моя невеста не волновалась — тем более. И любого вкопаю в землю, кто попробует её побеспокоить.

— Результатов еще не было, — моя девушка болезненно ежится, — Ник, ты ведь знаешь, это государственная клиника, там не все так быстро делается…

— Тебе стоит уже наконец перейти в частную клинику, — замечаю критично, — я ведь тебе говорил, что могу оплатить любое обследование. Там и скорость, и качество…

— Ты мне еще не муж, Ник, — Юля костенеет, как и всякий раз, когда разговор заходит на это поле, — и платить за себя до свадьбы я точно не позволю. И потом в этой больнице работает моя знакомая. Она специализируется на проблемах, аналогичных моим. У нее отличный послужной список. Я, конечно, не сомневаюсь в компетенциях твоих врачей, но позволь мне хоть что-то решать самой. 

Упрямая, как горная коза. Принципиальная, как британская королева. Где б еще такую найти? И зачем искать, если уже повезло?

Зачем ты спьяну полез целовать Эндж, Ольшанский. Куда тебя понесло? Что за наркоманские порывы?

Вопрос не подлежит обдумыванию. Только сожжению.

Назад дороги нет, как говорится.

— Не переживай, — я сжимаю свои объятия крепче, — в этом вопросе я останусь на твоей стороне и воевать мы не будем. Хочешь своего врача? Будет тебе твой врач. Я не настаиваю.

Юля крепче прижимается ко мне спиной, стискивает холодные пальцы на моей ладони.

— Ты такой хороший, иногда мне даже кажется, что я тебя придумала.

— Ты просто плохо меня знаешь, — я даже не пытаюсь прикидываться, что бравирую.

Нет. Это ведь правда.

Она ни за что бы не сказала этих слов, если бы понимала, что за хаос сейчас происходит в моей голове и какой ценой мне удается удерживать мысли в порядке. 

И категорически нельзя назвать хорошим человеком того, кто хорошо умеет только предавать. И неважно кого — лучшего друга ли, избранницу…

Предам всех, быстро, дешево, и всех разом — тоже могу.

Смог же одним три тысячи раз уже проклятым порывом предать и Юлу, и Эндж, и своего ребенка. 

Вот только с предательствами приходится как-то жить. И даже заговорить о произошедшем не вариант — боюсь, что эта новость окажется фатальной для нашего с Юлой будущего. Потому у нас с того момента не клеится. Я пытаюсь понять, что мне с этим делать и как двигаться дальше? Куда?

Хорошо, что оно есть, хотя бы. Мне есть за что воевать. Хоть даже и со своим идиотизмом.

— Что там такое? — Юля вздрагивает и выпутывается из моих объятий, чтобы броситься к окну. — Тимирязев? А у него-то что случилось?

У медпункта и вправду паркуется пафосный серый гелендваген нашего владельца. И сам Артем неожиданно торопливо выскакивает с водительского сиденья, и бросается к боковой дверце машины. Кого-то вытаскивает…