От самого Дракона утешения ждать не приходилось. Он раздражался при виде меня, стоило мне только переступить порог библиотеки – раздражался даже в те редкие дни, когда мне удавалось-таки в кои-то веки выглядеть опрятно. Как будто это я приходила злить и отвлекать его, а не он мучил меня и использовал в своих целях! А когда он заканчивал творить магию через меня и я оставалась лежать на полу, смятая и раздавленная, он хмурился и называл меня бездарью.

Однажды я попыталась вообще не попадаться ему на глаза: я подумала, если принести ему завтрак пораньше, может, он про меня позабудет до следующего дня. Я накрыла завтрак с рассветом, и убежала прочь, и забилась в уголок в недрах кухни. Но ровно в семь один из этих его туманных жгутиков – мне случалось видеть, как такие скользят над Веретенкой в сторону Чащи, – проплыл вниз по лестнице. Только теперь я рассмотрела его поближе: ни дать ни взять уродливый мыльный пузырь, зыбкий, изменчивый, почти невидимый – до тех пор, пока радужной пленки не коснется луч света. Сгусток тумана обшарил все углы и наконец добрался до меня и настойчиво завис у моих колен. Я подняла взгляд – в пузыре отражались призрачные очертания моего лица. Я неохотно встала и последовала за туманным клочком наверх, в библиотеку. Дракон отложил книгу и негодующе воззрился на меня.

– Я был бы просто счастлив избавиться от сомнительного удовольствия наблюдать, как ты барахтаешься на полу точно полудохлый угорь от самого пустячного заговора! – рявкнул он. – Но мы уже наблюдали последствия того, что будет, если предоставить тебя самой себе. Ну что, сильно ли ты сегодня изгваздалась?

Я отчаянно пыталась выглядеть поопрятнее, чтобы избежать хотя бы первого заклинания. Сегодня я посадила на платье всего-то пятно-другое, пока стряпала завтрак, да еще маслом капнула. Я загодя подвернула юбку так, чтобы это все не бросалось в глаза. Но Дракон все равно глядел на меня с отвращением: я проследила направление его взгляда и, к вящему моему ужасу, обнаружила: пока я пряталась в глубине кухни, я, по-видимому, подцепила паутину – единственную в башне, не иначе! – и теперь эта паутина свисала с моей юбки как невесомая драная вуаль.

– Ванасталем, – покорно и отрешенно повторила я вместе с ним. Над полом всколыхнулась неописуемо роскошная волна оранжево-желтого шелка и захлестнула меня – так листья опадают на тропу по осени. Я зашаталась, тяжело дыша, а Дракон снова сел в кресло.

– Так, а теперь… – промолвил он. Загодя Дракон выложил на стол кипу книг; теперь он толкнул стопку, и тома рассыпались как попало. – Чтобы разложить их по порядку: дарендетал.

И Дракон указал рукою на стол.

– Дарендетал, – пробормотала я вместе с ним, и заклинание, сдавив мне горло, прорвалось наружу. Книги на столе дрогнули, одна за другой приподнялись в воздух и, вращаясь, легли на место – точно какие-то нездешние изукрашенные драгоценными камнями птицы в красных, и желтых, и синих, и коричневых обложках.

На сей раз на пол я не рухнула, только покрепче вцепилась обеими руками в край стола и привалилась к нему. Дракон, хмурясь, разглядывал стопку.

– Что за идиотизм?! – воскликнул он. – Вообще никакого порядка: ты только посмотри.

Я пригляделась к книгам. Они сложились в довольно аккуратную стопку, причем обложки одинаковых цветов оказались рядом.

– По цвету?! – возвысил голос Дракон. – Ты разложила их по цвету?! Ты… – Он так на меня разозлился, словно это я была во всем виновата. Может, пока он вытягивал из меня силу для своей магии, я ненароком на нее повлияла? – Ох, да убирайся! – рявкнул он.