– Это не она нас обслуживает, – грустно улыбнулась женщина, – а мы её.

– Возможно, и так, – не стали спорить опера.

– Но почему вы решили сообщить о кончине Нахрапова именно мне? – спросила она, не скрывая недоумения.

– Не только вам, а всем жильцам, которые были недовольны работой «Поплавка».

– А, – протянула женщина с улыбкой, – вы хотите сказать, что Нахрапов не выдержал угрызений совести и скончался?

– Он не просто скончался, – сказал старший лейтенант, – его убили.

– Надеюсь, не жильцы? – улыбка едва тронула губы Алёны Матвеевны.

– Не исключено, – серьёзно ответил Усольцев.

– Вот как? – удивилась женщина. – Нахрапов, конечно, тот ещё жучила и достал уже всех, но навряд ли кто-то стал бы его убивать из-за протечек.

– Дело в том… – мужчины снова переглянулись.

– Его что, сбросили с крыши? – спросила женщина.

– Почему с крыши?

– Потому что главной причиной обращений в управляющую компанию были как раз дырявые крыши.

– Нет, его не сбрасывали с крыши.

– Слава тебе господи, – вздох облегчения вырвался из груди женщины.

Оба оперативника нашли его вполне искренним.

– Крышу Нахрапову прибили к голове.

– Что? – изумилась Гурьянова и повторила: – Что вы такое говорите?!

– Точнее, к голове Касьяна Акакиевича прибили профильный лист.

– Какой ужас!

– Мы тоже так думаем. Алёна Матвеевна, а где ваш отец?

– На даче.

– Так уже вроде бы октябрь.

– Ну и что, – пожала плечами женщина, – у нас там и отопление, и газ, и электричество.

– И вода?

– И вода, – машинально повторила Гурьянова.

– Выходит, у вашего отца алиби?

– Что? – воскликнула женщина изумлённо. – Вы что же, подозреваете моего отца?

– Почему бы и нет, Алёна Матвеевна. Ваш отец постоянно жаловался на «Поплавок», приходил в офис, скандалил.

– Да их убить мало! – вырвалось в гневном порыве у женщины.

– Что и было сделано, – констатировали оперативники.

– Но вы сказали, что убили только Нахрапова. А остальные члены этой банды живы и здоровы!

– Вы хотите, чтобы их перебили всех одного за другим?

– Ничего подобного я не говорила! – ответила Гурьянова.

– Но такой вывод можно сделать из ваших слов.

– Нет, я имела в виду, что если бы Нахрапова убили за дырявые крыши, то начали бы с директора этой шарашкиной конторы!

– Вы имеете в виду Красаву?

– Его самого.

– Мы выяснили, что он не занимался делами «Поплавка». Хозяйством ведал Нахрапов. Может быть, именно поэтому и прикончили его?

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Гурьянова, – звучит, как в мыльной опере.

– Вы не могли бы дать нам адрес вашей дачи?

– Могу, – горько усмехнулась она, – хотите проверить алиби моего отца? Что ж, поезжайте, только время зря потратите. Там ещё несколько наших соседей живут. А Измайловы там всем семейством зимуют.

– Вот и хорошо, – миролюбиво проговорил Усольцев. – Выясним, не отлучался ли ваш отец с дачи, и вам будет спокойнее, и у нас лишний груз с плеч долой.

Гурьянова приглашать оперативников в квартиру не стала, отдала сыну пакет с продуктами, оставив при себе дамскую сумку, и велела:

– Рома, принеси листок бумаги и ручку.

Мальчик, всё это время стоявший в дверях и внимательно прислушивающийся к разговору взрослых, сорвался с места. Вернулся он почти мгновенно. – Мама, на! – Он протянул матери то, что она просила.

Женщина достала из своей сумки томик стихов Анны Ахматовой, положила на книгу лист бумаги и убористым чётким почерком вывела адрес своей дачи, ниже дописала номер телефона своего отца.

– Вот, если захотите предварительно созвониться с папой, – она ткнула ручкой на цифры мобильника.

Оперативники улыбнулись про себя, они вовсе не собирались оповещать хозяина дачи о своём прибытии. Но не исключали, даже были уверены, что это сделает дочь Гурьянова. Но тут уж они ничего поделать не могли. Даже если они попросят её не делать этого, такая женщина, как Алёна Матвеевна, судя по всему, их не послушается.