– Скоро сядет аккумулятор, и тогда станет не только холодно, но и темно, – тихо проговорил уроженец Польгарди.

Дани устал возражать. Лишь плотнее закутал голову в башлык.

– Я пойду в деревню, – сказал Шаймоши. – Тут недалеко.

– Что за деревня? – спросил водитель.

– Девица, – отозвался Шаймоши.

– Там нет ни одного целого дома, – вздохнул водитель. – До следующей деревни – я забыл её название – двадцать километров.

– Староникольское, – мрачно подсказал Дани.

– Господин лейтенант так хорошо говорит на местном наречии… – угодливо заметил водитель.

– В Девице есть один целый дом – хижина местного пастуха. Клоповник, – прервал его Дани.

– Мы все наденем валенки и пойдём. Всего восемь километров. Ха! Ерунда! – вскричал Шаймоши.

– Твои валенки, Шаймоши, налезут мне разве что на нос, – сказал водитель.

Дани задумчиво уставился на внушительный нос водителя. «Хорьх» быстро остывал. Становилось всё холоднее.

– Мы пойдём вместе, но валенки надевать не будем. Ну?! Марш-марш!

Дани выскочил из автомобиля в метель. Оба унтера последовали за ним. На улице было много холоднее. Колючей ветер прохватывал до костей. Остаться возле машины – умереть быстро и наверняка.

– В какую сторону пойдём? – спросил Шаймоши.

Резонный вопрос. Действительно, в какую?

Правая рука уже замерзла и плохо слушалась, но Дани кое-как удалось извлечь из планшета карту. Взбесившийся ветер трепал лист бумаги, сыпал на него белую крупу. В угасающем свете фары они несколько минут рассматривали голубоватые, извилистые узоры рек и зелёные пятна лесных массивов. Куда утекли эти реки? Где леса? Всё стёрла белая пурга.

– Мы потерялись… – пролепетал водитель.

– Отставить панические разговоры, – привычно рявкнул Дани.

Шаймоши всматривался в метель.

– К нам кто-то едет, – после минутного молчания проговорил он.

– Я не вижу света фар, – сказал водитель.

– Они едут в санях, – Шаймоши сделал несколько неуверенных шагов назад, по пробитой ими колее.

– Русские ездят с колокольчиками, – возразил водитель. – А я слышу только вой метели.

– Эти едут без колокольчика, – сказал Шаймоши. – Может, они партизаны?

Дани поспешно сунул карту под передний бампер «хорьха» и вытащил из кобуры пистолет. Не откажет ли оружие на таком морозе? Водитель тоже вооружился. В багажнике «хорьха» у него хранился целый арсенал – всё в свежей смазке. Водитель щелкнул затвором винтовки.

– Эй! Китио е на наши! – закричал Шаймоши и замахал руками.

– На каком языке он говорит? – спросил водитель.

– Шаймоши думает, что знает русский язык, – усмехнулся Дани.

Дани выстрелил в воздух по двум причинам. Во-первых, надо проверить работоспособность оружия. Во-вторых, привлечь внимание следующих по дороге людей. Пусть пурга овладела всей округой, но даже в такую погоду партизаны вряд ли решатся открыто разъезжать по тракту.

Наконец из снежной пелены вынырнула понурая кляча. Следом за ней тащились сани. Человек, сидевший на передке саней был одет в лохматую, русского фасона шапку и длиннополый, вывороченный тулуп. Следом за санями из пурги вышли две лошади – конь и кобыла. Оба взнузданные и покрытые странными, меховыми покрывалами. Впотьмах Дани принял их за медвежьи шкуры. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что покрывала пошиты из овечьего меха. Обе лошади, подобно собакам, трусили следом за санями.

– Посмотрите-ка, господин лейтенант! Это Микулаш! Клянусь мощами святого Иштвана! – закричал Шаймоши.

Дани присмотрелся. Действительно, лицо возницы украшала довольно длинная и широкая, совершенно белая борода.

Микулаш издал страшный вопль. Лошадёнка остановилась.