Я утопил педаль газа, движок рыкнул и замедливший было ход броневик вновь начал набирать скорость. Со всех сторон загрохотали выстрелы, по броне забарабанили пули, но огонь вёлся едва ли не из охотничьего оружия, металлическим лязгом и стуком всё и ограничилось. Мы уже проскочили баррикаду, когда раздался звон стекла и загудело раздуваемое ветром пламя. Загудело и погасло, стоило только мне обратиться к сверхсиле.

– Бутылку с зажигательной смесью кинули! – крикнул Василь. – Нет, понимаю, ещё бы на рабочих окраинах – там пролетарии! Но тут-то кто шалит?

Строить догадок на сей счёт я не пожелал и повернул в узкий проезд, вынудив этим незапланированным манёвром товарища вести нас к точке назначения окружным путём. Несколько раз в лучах фар мелькали силуэты людей, кто-то даже был с оружием, но решительно все убирались во дворы прежде, чем мы успевали приблизиться и рассмотреть их. А если кто и увязался следом, точно с хвоста скинули. Василь за это ручался.

Точкой назначения оказался глухой дворик в паре кварталов от Якорной площади. В той стороне по-прежнему шла ожесточённая перестрелка, тут же улицы словно вымерли. Но тишиной и спокойствием охарактеризовать ситуацию было никак нельзя, скорее уж речь следовало вести о разлитом в воздухе напряжении и ожидании неприятностей.

Когда я погасил фары и задом загнал броневик в арку, Василь выбрался из-за пулемёта и позвал:

– Маша, пошли!

– Вы куда? – поинтересовался я.

– С нашими свяжемся.

– Каким образом?

– Световыми сигналами просемафорю, – пояснил Василь, выбираясь из броневика с револьвером в руке.

Световыми сигналами?

На них вполне могли навестись монархисты, поэтому, когда Маша Медник избавилась от шубки и выбралась наружу в одном шерстяном платье, я потёр ладонями озябшие уши и скомандовал:

– Антон, пулемёт на тебе.

– Но…

Я и слушать ничего не стал, рявкнул:

– Быстро! – И на всякий случай развернулся так, чтобы не пропустить внезапного удара в спину, а заодно постарался отрешиться от энергетических помех и сосредоточиться на внутреннем потенциале бывшего сослуживца. Надумает приложить меня сверхсилой – будут все шансы заранее искажения уловить.

Ну да – пусть даже мы сейчас с ним и в одной лодке, только людям случается за борт в самый неподходящий момент вываливаться, и отнюдь не всегда это только лишь в силу их собственной неосторожности происходит. Не хочу.

Антон раздражённо засопел, но послушался, а немного погодя послышался шорох, и я предупредил взятых в плен полицейских:

– Хотите жить – лежите и не дёргайтесь. А то прямо сейчас в расход пустим.

Тем хватило ума угомониться, и я вновь сосредоточился на ясновидении, но за исключением Антона присутствия других операторов не уловил. На нём и сосредоточил всё своё внимание, после чего до предела усилил заземление и спросил:

– Михея кто натаскивал?

Антон лишь буркнул в ответ:

– Понятия не имею.

Меня такой ответ нисколько не устроил. Я отвлёкся от смотрового окошка, ещё больше развернулся к собеседнику и резко бросил:

– Не свисти! Ты с ним полтора года в комендатуре прослужил!

– И что с того?

– И дружил! Скажи – нет?

Антон раздражённо засопел и слегка ослабил контроль над внутренним потенциалом, создаваемое тем возмущение на несколько мгновений стало ощущаться чуть явственней.

– Михей с Федей сошёлся, они не разлей вода стали, – заявил бывший сокурсник, потом и вовсе отрезал: – А я – так, сбоку припёка. И без них было с кем общаться.

– Чего тогда в столицу с ними сорвался? – хмыкнул я. – Только не говори, что за компанию!

– А почему бы и нет? Столица же! Денег больше, перспектив тоже! Дураком нужно быть, чтобы отказаться!