После мороженого, но перед эклерами с лимонадом, прозвенел звонок, и в зале погас свет. Пришлось оставить пирожные в покое и пересаживаться лицом к экрану, где уже появились титры. Эклеры в темноте – mauvais ton!

Верочка Столыпина тут же устроилась справа от Красного, Катя поспешила занять место слева, а слегка растерявшаяся Лизавета после некоторого раздумья присела на стул сзади. Буквально через минуту Василий почувствовал, как на его плече появилась дополнительная тяжесть, а до щеки дотронулось маленькое горячее ухо.

– Мне так лучше видно, – объяснила Лиза недовольно заворчавшим подругам, осознавшим ошибку в выборе места.

Красный застыл, боясь пошевелиться, а капитан Родионов из глубины его души разразился бурными аплодисментами. Так бы и продолжал аплодировать, если бы не начался фильм, вызвавший недоумение расхождением сюжета с оригиналом из другого мира. Куда-то подевался пастух Костя, но вместо него появился одарённый ветеринар Константин Яковлевич, тайно влюблённый в племянницу влиятельного сановника, увлекающуюся музыкой и вокалом. Талантливая домработница Анюта тоже пропала, причём без замены другой героиней. Вот пьяное стадо, заявившееся на званый ужин, было. Поросята на рояле играли, бык в саксофон дудел… нет, не смешно.

Но девочки хохотали во весь голос, и Красный очень надеялся, что к концу фильма тоже поймёт глубокий смысл происходящего на экране. И тут неожиданно показ остановили на половине, и в зале загорелся свет.

– Антракт, – вздохнула Лиза, с явной неохотой убирая голову с плеча Василия.

– Какой ещё антракт? Это же не театр.

– Именно театр. Кинематографический, – пояснила Вера Столыпина. – Прогуляемся?

– Куда?

– Куда угодно. Или ты намерен сидеть как сыч и не высовывать носа? Нет, Вася, на светских мероприятиях так не делается. Изволь сопровождать нас!

– Как скажете, сударыня, – Красный церемонно поклонился, чтобы скрыть улыбку. – Приказывайте, о свет очей моих!

– «И в сердце льстец всегда отыщет уголок», – ответила Вера. – Образ дамского угодника тебе, Вася, совсем не подходит.

– Да?

– Уж поверь мне на слово.

Ох уж эти светские мероприятия и связанные с ними условности! Вот с этими нужно раскланяться и поговорить о погоде, с этими о родителях и общих знакомых, с теми просто поздороваться и пройти дальше, а здесь непременно расцеловаться и осыпать друг друга комплиментами, чаще всего незаслуженными и лицемерными. Но положение обязывает! Тем более появление Верочки Столыпиной, Кати Орджоникидзе и Лизаветы Бонч-Бруевич в вечно пустующей императорской ложе не осталось незамеченным и требовало объяснений.

За первые двадцать минут антракта Василия представили девятнадцати аристократическим семействам, и в конце концов он не выдержал, нашёл взглядом известного конструктора дирижаблей Николая Николаевича Поликарпова, в одиночестве скучающего у барьера оркестровой ямы, извинился перед девочками и решительно направился к нему.

– Разрешите представиться? Василий Красный, в настоящее время гимназист, но в ближайшем будущем надеюсь стать пилотом.

Поликарпову гимназист был не интересен, но вежливость взяла верх:

– Рад познакомиться, юноша. Ваше желание стать пилотом весьма похвально. Собираетесь летать на штурмовиках или бомбардировщиках? Или, простите на грубом слове, на новомодных истребителях?

– Мне, Николай Николаевич, как-то довелось беседовать с генералом Романовым… – зашёл с козырей Василий.

– С Алексеем Николаевичем?

– Да, с ним. Так вот, он высказал предположение, что в будущей войне, если таковая случится, окажутся востребованы аппараты тяжелее воздуха, способные развивать скорость в шестьсот километров в час и более.