Эдельманн перекатился, уступая место Бенджамину Уайту. Новый знакомый удивлял его всё больше и больше. Только тот лежал, готовясь отойти в мир иной, как тут же собрался стрелять в боевого клирика. При этом даже не понимая, какой опасности себя подвергает. Отчаянный малый!

– Стреляй в поясницу. Там урны, – еле слышно прошептал Артур. Бенджамин кратко кивнул и поудобней расставил руки.

Тем временем Брюмо сцепился со следующим противником. Быстро расправиться с ним не удалось – после скорой смерти соратника, отступники стали осторожнее. Обменявшись несколькими безуспешными выпадами, оппоненты вновь встали в стойку. Епископ не планировал надолго растягивать поединок, и дело было не только в оставшихся врагах. Пламя, что сейчас вылизывало бока аэростата, рано или поздно перекинется на гондолы, а оттуда и на паровую установку. По его подсчётам до крушения «Экберта ΙΙΙ» оставалось чуть более часа.

Нападающие тоже понимали это и хотели поскорее завершить миссию, но что-то подсказывало Брюмо, что всё обстоит не так, как кажется. Фанатики вели себя странно. Несмотря на численный перевес, атаки проходили вяло. Движения были дёрганными и неуверенными.

Они просто тянут время! Ради чего? Епископ понял, что ученики осторожничают из-за боязни лишиться жизни. На что они тогда рассчитывали, поджигая капитанскую рубку? И в чём вообще смысл их кровавого представления? Акт устрашения?

Возможно, из-за неопытности они просто испугались, встретив серьёзного противника. Или у них был способ покинуть гибнущее судно. Всё это предстояло выяснить епископу, но для начала следовало хотя бы выжить.

Мысленный поток Брюмо прервал звук выстрела, донёсшийся с перехода между гондолами. Одновременно с ним раздался хлопок, вырвавший кусок кожаного плаща со спины одного из клириков. Тот в недоумении остановился и принялся ощупывать поясницу. Следующий выстрел придал его белой рубашке красный оттенок. На этот раз реакция последовала незамедлительно – зажав рукой простреленную грудь, отступник завалился набок. Этой небольшой заминки хватило, чтобы епископ в один прыжок оказался под боком следующего клирика-убийцы и с размаху полоснул тому по горлу, практически отделив голову от туловища.

Последний оставшийся в живых отступник попятился. В глазах читались страх и безысходность. Завидев быстро приближающегося епископа, он бросил кинжалы на палубу и пав на колени, сложил руки в мольбе.

– Епископ Брюмо. Молю! Не лишай жизни без индульгенции и покаяния. Прошу! – клирик говорил быстро, желая упредить смертельный удар.

Брюмо подошёл вплотную. Схватил за ворот и приставил лезвие к подбородку.

– Кто вас послал? Противники пара? Кто именно? Вы хотели захватить урну? – епископ сильно тряхнул отступника. – Говори!

– Урны бесполезны. Они не в состоянии распознать врага. Это лишь обманка, чтобы рассеять внимание епископов. Нам поручено ликвидировать черпиев.

Филип Брюмо взглянул на выпучившего глаза Артура, стоящего на мостике и ещё раз встряхнул пленного:

– Кто вам поручил сделать это? Говори, Габриэль.

– Персты, – по интонации было понятно, что этого слова отступник боится больше, чем смерти без индульгенции. – Красный и Чёрный.

Епископ в недоумении сдвинул брови. Услышанное обескуражило его. Как воспринимать слова падшего церковника? Это шутка или издевательство? Судя по наполненным страхом глазам, Габриэль говорил искренне. Да и урны считали так же. Но если пленник имеет ввиду Красного и Чёрного перстов – адептов Аканитского отлучения, то дело и вовсе принимает иной оборот. Последнее упоминание о последователях запрещённой церкви датируется двумя веками ранее. Многие вообще считают, что отлучение извелось ещё в те времена и переходящие персты – символы таинства посвящения – канули в небытие.