«Значит, урна всё-таки верно подсказала. Старый монах Ульрих не подвёл и правильно подобрал созвучие. Впрочем, так же, как и с урной сострадания», – про себя отметил Артур, вспоминая недавний разговор с билетёром.

Черпию, после успешного окончания обучения, выдавался набор из дюжины урн первого класса. Каждому свой, согласно специализации ученика. Артур стал обладателем урн круга жизни. О таких «помощниках» простому человеку оставалось только мечтать. В этом и заключалась опасность – на рассекретившегося черпия открывалась настоящая охота. Могли даже и прихлопнуть ради обладания урнами. Несмотря на то, что те взаимодействовали только со своим носителем и всегда настраивались индивидуально. Поговаривают, что чёрный рынок церковных ценностей полнится подобными реликвиями.

– Пойдём. Сходни опускают, – Артур кивнул на выдвигающиеся из днища гондолы трапы. – Легко оделся. Места-то, наверное, на палубе. Дуба дашь.

– Есть чем согреться! – Бенджамин многозначительно похлопал по мешку и подмигнул. – Составишь компанию?

– А чего бы и нет! – черпий решил более не сторониться людей, а наоборот, продолжить путь сообща. Новый знакомый вроде как недурной и помыслов злых не имеет. Опять же исходя из эмоциональной окраски импульсов, посылаемых благословлёнными урнами. Сейчас подходящее время слиться с толпой, да и выведать у спутника последние сплетни тоже будет нелишним.

Ловко взбежав по трапу, Эдельманн оказался на верхней палубе. Всего их было три: верхняя – открытая площадка, огороженная щитовыми пятифутовыми перилами; средняя – внутреннее помещение гондолы, в котором находились каюты первого класса; и нижняя палуба, предназначавшаяся для хранения багажа и ящиков с угольными брикетами. Билет стоимостью десять доринтов, предполагал размещение на верхней палубе.

Артур направился в кормовую часть. Бенджамин не отставал и шёл следом. Вдоль перил, оживлённо общаясь на разные темы, рассаживались пассажиры. Летели целыми семьями. Садились прямо на тюки и чемоданы, стараясь собраться кучками по трое-четверо.

У самого края тарахтела паровая машина, вращающая двадцатифутовые винты. Сидеть здесь не совсем комфортно из-за шума, но зато теплее, чем на носу, обдуваемого всеми ветрами. Здесь же, находился один из трёх переходов на соседнюю гондолу, подвешенную под таким же аэростатом. Командная рубка высилась на закреплённой к переходам площадке, аккурат между двумя гондолами.

– Ну что? За знакомство?! – рыжеволосый уселся спиной к перилам и выудил из мешка полупустую бутыль с мутноватой жидкостью. – Позаимствовал из погребка отца! Думаю, он не сразу заметит пропажу.

– У твоего отца огромные запасы виски?

– Если бы! Я прихватил из сейфа девяносто три доринта. Представляю, как старик будет бесноваться, пытаясь отыскать свои сбережения! Здесь уж ему будет не до треклятой бутылки!

– Ого! Мне пяти доринтов не хватило на билет до Галифаста, а у тебя их полные карманы! Где же ты раньше был?! Дай глотну, – Артур ухватился за узкое горлышко и сделал внушительный глоток. С трудом удержав терпкий напиток в желудке, он передёрнулся и выдавил.

– Чистый дистиллят! Градусов пятьдесят, не меньше!

– Хех! Пятьдесят восемь! Всё что слабее этого, отец выливает свиньям!

– Сдаётся мне, до взлёта мы не доживём.

– Зато хорошо выспимся! Ты летал раньше на такой штуковине?

– Приходилось разок и то не по своей воле, – Артур вспомнил, как десять лет назад бежал с матерью из охваченного огнём Блэквилда. Тогда, во время беспорядков погибли его отец, дед и два старших брата. Мать отдала все сбережения, чтобы их двоих посадили на последний отходящий дирижабль. – А ты, похоже, никогда со своей фермы и не выбирался?