– Говорят, ее этот твой дружок привез?

Задумавшись над будущим Джейн, Мирон не сразу заметил, что Ольга Станиславовна выбралась из-за своего стола и встала за его спиной.

– У этого дружка, тетя Оля, есть имя, – сказал он, не оборачиваясь.

– Харон? – Он не мог видеть, но мог представить, как взлетают вверх тонко выщипанные брови Ольги Станиславовны. – Не смеши людей, Мирон! Это не имя и даже не фамилия, это фарс какой-то. Заигрывание со смертью, если хочешь знать.

– Не хочу. – Он легонько мотнул головой.

– А настоящая его фамилия Арон. – Ольга Станиславовна не унималась. – Я точно знаю, мы с ним росли в одном дворе. Всю жизнь был Ванька Арон, а тут, поди ж ты, Хароном заделался! Так это он, да? Динка из приемного сказала, что девочку привез такой странный лысый мужик с тростью.

Мирон ничего не ответил, подошел к Джейн, зачем-то потрогал ее руку. Рука была ледяной, как у покойницы.

– Странный и лысый у нас в городе один. – Ольга Станиславовна шагнула следом, заботливо подоткнула простыню под босые девчонкины ноги, пробормотала: – Не пойму, в палате тепло, а она как ледышка.

Мирон убрал руку, сунул в карман.

– Так это он ее привез? – повторила Ольга Станиславовна.

– Он. – Мирон кивнул.

– А потом сразу ты прилетел. Не в свое дежурство. Это из-за него ты прилетел?

– Это из-за нее я прилетел, – сказал Мирон, отходя от больничной койки, на которой не жила и не умирала Джейн Доу.

– Знакомая твоя? – В голосе Ольги Станиславовны почудилось удивление пополам с любопытством.

– Нет. – Мирон покачал головой. – Просто Джейн Доу.

– Ничего себе имечко! – Ольга Сергеевна неодобрительно поморщилась. – Один Харон, вторая Джейн.

– И только у меня чудесное православное имя, – усмехнулся Мирон. – Ладно, теть Оль, – он обернулся, – вы присматривайте тут за ней. Если что…

– Если что, я вам сразу же сообщу, Мирон Сергеевич, – сказала Ольга Станиславовна официальным тоном, из чего Мирон сделал вывод, что в палате они больше не одни.

В дверном проеме маячил Сёма. Ольгу Станиславовну он побаивался еще со времен интернатуры, поэтому заходить не спешил.

– Ну, как она? – Он тянул короткую шею в сторону Джейн.

– Это ты мне расскажи, Сёма, – буркнул Мирон. – Твое ж было дежурство.

– Так хреновое дежурство, – огрызнулся Сёма. – Всю ночь валили и валили. Не успевал разгребать. – Он с просительным видом глянул на Ольгу Станиславовну, призывая ее в свидетели, но та уже не смотрела в их сторону, проверяла, надежно ли установлена в вене Джейн канюля.

Не получивший поддержки Сёма тяжко вздохнул и сказал:

– Полторы промилле у нее в крови.

– Полторы? – удивился Мирон. Ему казалось, что алкоголя в крови у девчонки будет больше. Впрочем, сколько бы ни было, за руль она уселась пьяная. Вот такая идиотка.

– И этот ваш звонил сегодня. – Сёма зевнул во всю пасть. – Еще шести не было, а он наяривает. Никакого понимания нет у человека.

– Кто звонил? – спросил Мирон, подходя к Сёме.

– Этот, который с божественной фамилией.

– Божественной… – хмыкнула Ольга Станиславовна.

– Мифической, – тут же поправил себя Сёма. – Так и сказал, я Харон, желаю знать, жива ли доставленная этой ночью пациентка с черепно-мозговой.

– А ты что? – спросил Мирон заинтригованно.

– А я сказал, что информацию о пациентах мы предоставляем только родственникам.

– А он?

– А он спросил, соглашусь ли я предоставить информацию о пациентке главному врачу. – Сёма обиженно засопел.

– Шантажировал, значит, – констатировала Ольга Станиславовна и неодобрительно посмотрела на Мирона. Вот, мол, какие у тебя дружки, Миронушка!